Треки смерти

Маяко в сапогах с гордостью показала на снеговика. Он был высотой где-то по пояс взрослому человеку. Большая работа, но красивым его сложно назвать. Она подошла поближе к снеговику, погладила его по голове, потом очистила обеими руками клумбу от снега и проверила состояние цветов. На улице стало видно, что она уже немолода, с морщинками на лице, но жестами и движениями она походила на маленькую девочку.

– А что там?

В углу сада стояло маленькое деревянное строение.

– Ах, это бунгало, которое он использовал как студию, когда еще жил здесь. Когда мы поженились, он уже оставил свои амбиции стать художником и усиленно занимался коллекцией произведений отца. Но все равно он часто писал здесь картины, как будто не мог полностью отказаться от этого дела.

– А можно нам посмотреть, что внутри? – опередил меня Оцука.

На лице у него читалось обычное любопытство, а не желание найти что-то для расследования. Маяко легко согласилась, вернулась в прихожую за ключом и передала его Оцуке с таким выражением лица, какое бывает у матерей.

– Здесь все осталось таким же, как в те времена, когда он здесь работал. Он не взял с собой ничего из вещей.

– Даже свои собственные картины?

Оцука так высоко поднял брови, что они готовы были скрыться под его волосами.

– Может быть, то, что Сёити оставил их, говорит о том, что он отказался от своей мечты стать художником. Он говорил, что оставшиеся картины я могу утилизировать или продать, если получится. Но до сих пор их никто не купил, это так внезапно не делается. Я не знала, как мне лучше поступить, и в результате все они остались лежать здесь. Иногда только открываю дверь, чтобы домик проветрился.

Оцука с радостью поспешил к студии, а я осталась вместе с Маяко.

– Незадолго до развода… он, что редко случалось с ним, сам заговорил со мной. Сказал, что написал картину, в которой он уверен. Что это абсолютный шедевр. Но элита полностью проигнорировала ее, как и все предыдущие. Это настолько огорчило его, что у меня сердце разрывалось. Может, и разорвалось немного.

Я спросила у нее, что это за картина, и Маяко, сморщив нос, засмеялась.

– Он ни разу не показал мне ни одной картины.

– Неужели?

– Да. Ни до того как мы поженились, ни после. Он просил меня не заходить к нему в студию, и я так и делала. Поэтому я и не знаю, что это за картина. Он, правда, как-то обмолвился, что это автопортрет… Скажите, а как он умер? – неожиданно спросила она.

В тихой атмосфере жилого квартала ее голос звучал особенно громко. Я приблизила свое лицо к ее и сказала: «Острая дыхательная недостаточность вследствие отравления жидким углекислым газом». То, что уже было сказано в СМИ.

– Ах, вот как? Подруга, которая мне позвонила, видимо, не знала всех подробностей.

– Как я уже сказала вам, Рэна нашла тело в начале пятого. Судя по всему, прошло не очень много времени с момента его смерти.

– Начало пятого… Видимо, после его времени виски.

– О чем вы?

Она ответила, что в распорядке дня Такидзавы Сёити было такое время.

– Уж не знаю, пил ли он вместо полдника, но всякий раз в три часа дня он пил виски в гостиной. Каждый день, без пропусков, один бокал виски с содовой без льда. Он не пьянел, и лицо его довольным нельзя назвать. Пил молча, один. Он не любил менять свои привычки, так что, наверное, и по сей день она у него оставалась.

– В бокале, оставленном на столе, действительно обнаружили состав, идентичный виски с содовой.

Про то, что в виски с содовой содержался яд, не говорили в СМИ, вот и я предпочла умолчать.

– Что ж, его привычки не изменились даже после того, как он согласился на уговоры молодой жены поселиться в таком роскошном квартале. А виски не в керамической бутылке с журавлем?

На лице у нее было торжествующее выражение, но я сразу не поняла причину этого выражения. Из контекста следовало, что это название виски? Но на месте самоубийства стояла бутылка GLENMORANGIE. Я проверила чтение в интернете: «Гленморанджи». Шотландский виски с фруктовым ароматом и мягким вкусом. Я хотела было сказать об этом Маяко, но передумала и остановилась.

Дело в том, что мне это показалось очень важной деталью.

– Мы сейчас уточняем этот вопрос. А господин Такидзава всегда пил виски с журавлем?

– Там не только журавль. Сама бутылка как будто старинная, из белой керамики. Он утверждал, что это любимый виски его отца. Говорят, сейчас его уже не производят, но можно найти запасы по высокой цене.

Я достала смартфон и попробовала найти керамическую бутылку с журавлем. Бутылка из белоснежной керамики, похожая на изысканную дорогую вазу для цветов. Не знаю, что в этом виски такого исключительного, но стоил он от десяти до сорока тысяч йен. Разброс большой.

– Я не знаю, о чем он думал, когда каждый день выпивал по бокалу виски, который любил его отец… Могу предположить, что если у него и была какая-то привязанность к вещам, то, наверное, только к этому виски.