Тремарнок

Лиз стиснула зубы. Несвежий салат – это уже перебор, такого быть не могло. Она сама видела, как Джесс моет рукколу и латук, и знала, что зелень свежайшая. Несвежие продукты Роберт ни за что не пропустил бы. Побыстрее бы избавиться от этого типа!

– Если хотите, я могу поговорить с руководством…

– Конечно, хочу, идиотка.

От неожиданности Лиз не сразу нашлась с ответом.

– Таких, как ты, вообще нельзя пускать к приличным людям! Ты хоть представляешь, что такое сервис? – Он совсем вышел из себя, в уголках рта скопилась слюна, и Лиз с отвращением отвела глаза. – Да тебе только тарелки мыть, а ты в официантки лезешь. Официанту нужны мозги! А у тебя в голове пусто – это ж сразу ясно.

Последняя фраза почему-то показалась Лиз особенно оскорбительной. На глазах выступили слезы, и первым желанием ее было встать на собственную защиту, но какой-то тихий голосок нашептывал, что этот ресторан принадлежит Роберту, а значит, ему и разбираться. Лиз решила промолчать и не усугублять положение.

Прикусив язык, Лиз выскочила из зала. Роберта она нашла на заднем дворе – он запирал винный погреб. Услышав о стычке, он в буквальном смысле зарычал, пусть даже скорее как львенок, а не взрослый лев.

– Он едва вошел, а я уже понял, что с ним проблем не оберешься! Терпеть не могу таких. Мерзкий высокомерный… – Он осекся, взял себя в руки и покачал головой.

Когда Роберт направился к ее обидчику, Лиз стояла за дверью в кухне – ей хотелось посмотреть, чем закончится дело. Рядом приплясывал Джесс, с нетерпением предвкушая сцену расправы.

– Уж он им сейчас задницу надерет, да? – радостно прошептал он. – Все остальные потом локти будут кусать – такое зрелище пропустили. Я сроду не видал, чтоб он так злился. Честно сказать, я вообще ни разу его злым не видел.

Роберт стоял спиной к Лиз, его силуэт расплывался в отсвете свечей. Гость несколько раз повысил голос. «Жутко непрофессионально», «отвратительное обслуживание» – донеслось до слуха Лиз, но Роберт, похоже, проглотил оскорбления.

Лиз убеждала себя, что Роберт способен защитить и себя, и ресторан, однако он лишь безропотно кивал. В конце концов его собеседник успокоился.

Потом, когда Роберт вернулся на кухню, Лиз спросила, на чем они сошлись, и Роберт пожал плечами:

– Ужин его жены и напитки за счет ресторана.

– Что?! – ахнула Лиз. – Целых три блюда?

– Да.

– Но почему? Ведь еда была хорошая. Он же просто специально нарывался на ссору.

Роберт вздохнул и провел рукой по волосам.

– Он не стоит того, чтобы с ним ругаться. Мне хотелось побыстрее от него избавиться. Клиент всегда прав.

Лиз вновь пришлось проглотить обиду. Возможно, как владелец ресторана Роберт поступил разумно, но будь Лиз на его месте, устроила бы этому мерзавцу хорошую взбучку. И даже если он потом не вернется – скатертью дорога, меньше крови попортит.

Роберт заметил, что она молчит, и неловко переступил с ноги на ногу.

– Лиз, мне очень жаль, что он нагрубил тебе.

Она молчала, ожидая, что еще он скажет, но, не дождавшись, быстро набросила жакет и перекинула через плечо сумку.

– Хорошо, что я толстокожая и меня ничем не проймешь, – бросила она, – ладно, увидимся.

Лиз припасла для Роберта порцию лимонного силлабаба, но так и оставила ее на кухне, решив, что если ему хочется, пусть возьмет сам.

Она быстро шагала по темным улицам, прислушиваясь к ударам собственного сердца и стараясь не расплакаться. Сказать, что она расстроена, было ничего не сказать, но переживала она не столько из-за оскорблений, которыми осыпал ее тот негодяй, – намного сильнее ее огорчала несправедливость. Лиз искренне желала, чтобы ее обидчик всю ночь промучился от несварения, а утром проснулся с адской головной болью, – ничего лучше он не заслужил.

Неприятно удивил ее и Роберт. Разумеется, очевидно было, что он любой ценой постарается избежать ссоры, и тем не менее Лиз ожидала от него большей поддержки. Поворачивая ключ в замочной скважине, Лиз подумала, что начнись война – упаси тогда бог от такого союзника, как Роберт. Не желая обижать противника, он наверняка переметнется на его сторону.

Пэт, по своему обыкновению, дремала в кресле, но Лиз с удивлением отметила, что в комнате Рози до сих пор горит свет. Лиз разочарованно вздохнула: от усталости она едва ноги переставляла и больше всего на свете мечтала сделать несколько затяжек, принять душ и рухнуть в постель. Поняв, что думает о себе, а не о Рози, Лиз мысленно обругала себя за эгоизм.

Она осторожно разбудила Пэт и помогла ей одеться. Вид у старушки был такой сонный, что Лиз взяла ее под руку, довела до дома, поднялась вместе с Пэт в спальню и усадила на кровать. Пэт сбросила обувь.

– Спасибо! – громким шепотом проговорила Лиз. – Как Рози сегодня?

– Сказать по правде, она сегодня тихая была, – ответила старушка, откинув покрывало и разглаживая розовую простыню, – даже болтала меньше обычного. Устала, наверное. Бедный барашек.

Вернувшись домой, Лиз осторожно прошла в комнату Рози. Подложив под спину подушку, девочка с книгой в руках сидела на кровати.

– Ты как, солнышко?