Тренд безысходности и предчувствие бунта

Огромный пустырь против Политехнического Института заполнила многотысячная толпа дезертиров. На груди у многих были желто-голубые украинские ленточки. После выступления многочисленных ораторов, оправдывавших свое дезертирство украинским патриотизмом и желанием бороться, но только «под украинскими знаменами», была вынесена резолюция, предложенная штабс-капитаном Путником-Гребенюком, о немедленном сформировании украинской части в Киеве и немедленном «зачислении на все виды довольствия». Последнее, т.е. требование немедленного зачисления на «все виды довольствия», вызвали гром рукоплесканий. Довольные своим «достижением», дезертиры принялись штурмовать Святошинские трамваи, на которых они, конечно, ездили бесплатно»[15].

А вот что рассказал в своих воспоминаниях командующий войсками в Киеве полковник Константин Оберучев:«Началось наступление 18 июня (1 июля). Началось сильно и красиво, и натиск был велик. Нужно было давать подкрепления. И вот в это время, когда решались вопросы мира, когда делались последние героические усилия для того, чтобы сломить упорство долго готовившегося к этой войне противника, в это время я не мог послать ни одного солдата на подкрепление действующей и так нуждающейся в подкреплениях армии. И в ряду причин, лишивших меня возможности выполнить свой долг гражданина в это ответственное перед народом и историей время, была «украинизация» войск, проводившаяся в это время явочным порядком и большою настойчивостью.

Чуть только я посылал в какой-либо запасной полк приказ о высылке маршевых рот на фронт в подкрепление тающих полков, как в жившем до того времени мирною жизнью и не думавшем об украинизации полку создавался митинг, поднималось украинское жёлто-голубое знамя и раздавался клич:

«Підем під українським прапором» (пойдём под украинским знаменем).

И затем ни с места. Проходят недели, месяцы, а роты не двигаются ни под красным, ни под жёлто-голубым знаменем.

И это в то время, когда именно на границе Украины идут бои, и самой Украине угрожает опасность быть занятой.

Так и не удалось мне двинуть подкрепления, и войска, истомлённые боем и за короткое время продвинувшиеся вперёд, но не могшие идти дальше за недостатком сил, остановились.

Так было во второй половине июня (начало июля по н.с.), а через три недели они отступили, и началось повальное бегство с сдачей всех не только сейчас занятых позиций, но и более ранних.

Когда-нибудь история вскроет причины этого ужасного погрома. А пока любопытно указать на некоторые странные совпадения.