Трепет. Его девочка

Я присаживаюсь рядом с Рустамом, промежности касается мягкий ворс ковра. Я очень влажная там, внизу, он это сделал со мной. Мышцы внутри ноют, тело желает получить разрядку, которую уже получало. Теперь жажда сильнее, потому что я знаю, каково это может быть... с ним.

Беру карандаш и чиркаю несколько первых линий на листе. Я думаю, что Рустам будет просто сидеть рядом, но он вдруг начинает двигаться, садится позади меня, ноги расставляет по бокам, а потом резко притягивает меня попой на себя. Я ягодицами проскальзываю по его паху, от неожиданности и ярких ощущений ахаю, крепко сжав карандаш пальцами.

- Что... ты делаешь?

- Тихо. Не обижу. Веришь мне, малыш? Рисуй.

Рустам просовывает руку под рубашку, кладет ладонь на живот и начинает его поглаживать. Чтобы рисовать мне приходится слегка прогнуться вперед. При движении я вновь скольжу промежностью по его эрекции, я знаю, что штаны Рустама будут мокнуть от моей влаги, а член еще больше твердеть. Понятия не имею, как он с этим справляется, потому что у меня разум плывет от ощущений. Хочется потереться об него, но я, разумеется, этого не делаю. Не думаю, что стоит это делать.

Пытаюсь нарисовать лицо мужчины по памяти, что сделать гораздо сложнее, и сейчас дело не только в неточности образов в голове. Его образ так крепко запечетлен у меня внутри, что я могла бы нарисовать его даже если бы мы десятки лет не виделись. Дело в его пальцах на животе и на бедрах, в его члене подо мной, в его губах на шее и хриплом голосе, шепчущем какие-то успокаивающие слова.

Я продолжаю чиркать карандашом по листку, а руки мужчины тем временем приподнимают меня, одна ладонь просклальзывает между ног, вторая ложится на линию между ягодицами. Это просто невыносимо...

- Хочу, чтобы ты рисовала, Яна.

Да как? Боже...

Удерживаю глаза открытыми и прикусываю губу, стараюсь не поворачивать голову в сторону, чтобы не видеть нашего отражения в дверце стеллажа. Мышцы внутри еще сильнее напрягаются в ответ на его выверенные движения пальцев. Не хочу думать, что у Растама много сексуального опыта в отличие от меня, потому что меня невероятно раздражают мысли о его женщинах, а еще, когда я думаю о его женщинах, я сразу вспоминаю, что мама тоже была его женщиной, и мне становится тошно от своих ощущений и желаний. Я отгоняю от себя лишнее и продолжаю рисовать.

Рустам подталикивает меня вперед, придерживая рукой под животом, ставит меня на колени и медленно поднимает рубашку вверх, оставляет ее собранной на пояснице. Я одной ладонью упираюсь в пол, второй удерживаю карандаш и снова что-то чиркаю, хотя вижу нарисованное уже плохо, потому что мозг плавится.

Широкие теплые ладони оглаживают полушария ягодиц, пальцы пересчитвают позвонки, затем снова мнут попу и слегка разводят ягодицы в сторону. Стыдно. Стоять вот так стыдно. Ощущать, что это приятно, еще хуже.

Я дергаюсь. Хочу повернуться и возмутиться, но сильная рука удерживает верх моей спины, надавливает, низкий голос рокочет:

- Рисуй.. чшш...

И пока я пытаюсь придумать, что ответить, влажный язык начинает лизать сначала мою поясницу, затем бедра, ягодицы, рука под животом перемащется на спину, давит, прогибая меня так, что бедра оказываются выше, затем рука разводит мои ноги шире, губы проходят в опасной близости от промежности, а уже через мгновение язык проникает в меня. Веки тяжелеют, глаза сами собой закрываются, по вискам бьют воспоминания о сне, в котором он меня лизал, и вот сейчас сон становится реальностью, только в реальности все гораздо пошлее, грязнее, ярче, жарче, и оставаться равнодушной просто нет сил. Карандаш выпадает из рук. Не открывая глаз, я пытаюсь обнаружить его, шлепая рукой по полу. Нахожу и вслепую ставлю на лист, но он снова выпадает, когда язык на полную ширину скользит от клитора ниже, затем твердый кончик чуть проникает внутрь, толкается еще глубже и еще. Мышцы внутри сводит до предела, мне хочется еще глубже, на той глубине, где язык не достанет. Я стону и мычу, схожу с ума и разлетаюсь на части. Не сразу слышу шорох ткани за спиной, и понимаю, что именно произошло только тогда, когда влажный язык покидает мою промежность, Рустам выпрямляется, сильнее разведя мои ягодицы, надавив большими пальцами в область между анусом и входом, а складок касается член. Я точно знаю, что ничем другим это быть не может. Твердый, бархатистый по ощущениям, и большой. Я пугаюсь. Очень. Дергаюсь вперед, но руки мужчины крепко удерживают меня на месте.

- Рустам...

Он все-таки собирается сделать это? Сейчас? Здесь? Вот так?!

- Тихо-тихо, малыш, ты мне веришь?

- Я... зачем ты... Ты же сказал, что не... будешь...

- Верь мне. Я тебя не обижу. Обещаю, Яна. Рисуй.