Трепет света

— В идеале колдун с военной подгёотовкой, — сказал Рис, подойдя к послу и подняв повязку, скрывающую гладкие шрамы его пустой глазницы. — Гоблины отняли у меня глаз, посол Бенц, а мне гораздо труднее навредить, чем человеку.

Бенц медленно моргнул, но не дрогнул, чем заслужил еще одно очко. Интересно, о чем он подумает, увидев гоблинов? Они гордились своими лишними конечностями и глазами, поэтому женщины, похожие на человекоподобных пауков, были для них эталоном красоты. Если на то пошло, он еще не видел щупальца Шолто. У Бенца впереди много возможностей попрактиковаться в своей невозмутимости.

— Хотите сказать, что гоблины нападут на меня?

— Нет, вполне возможно посетить гоблинов и переговорить, оставшись невредимым, — вмешалась я, — но для этого нужно понимать их культуру, что является редкостью даже среди сидхов. Я не знаю ни одного человека, кто когда-либо так тесно общался с гоблинами без последствий.

Рис вернул свою повязку на место.

— Я понял, что в моем ранении виновато культурное недопонимание, — в его голосе едва заметна была горечь. Он лишился глаза сотни лет назад, и лишь год назад я объяснила ему все недоразумение. Рис ненавидел гоблинов и винил их в произошедшем очень долго, и прошло совсем немного времени, чтобы смириться с мыслью, что его ранение было так же и его виной, как и того гоблина, что отнял его глаз.

— Моя цель — стать настоящим послом к обоим высшим дворам фейри, как Неблагого, так и Благого, но никто в нашем правительстве не говорил со мной о гоблинах или даже о лорде Шолто, как о правителе.

— Возможно, если вы будете хорошо справляться со своими обязанностями в качестве посла, мы могли бы когда-нибудь сопроводить вас в другие дворы, — сказала я.

— Я был бы весьма признателен за мое обучение вашей богатой культуре, — сказал он с очень приятной улыбкой. Его карие глаза даже радостно засияли. Мне до сих пор казалось, что мы познакомили его с чем-то, к чему он не был готов, но он скрывал это получше многих послов, как среди людей, так и фейри.

Я улыбнулась и осторожно отвернулась в своем дизайнерском сарафане, не уверенная, что смогу сравниться с его приятной фальшью. Он действительно был в этом очень хорош.

— Итак, принцесса Мередит, я оставил свою охрану ожидать за дверью вместе с вашей, ведь в палате дозволено находиться только отцам и царственным супругам. В этот раз я действовал в соответствии с вашими пожеланиями.

— Благодарю вас, посол, — сказала я с улыбкой.

— Со мной также дополнительная охрана дипломатических лиц для вас.

— Мы уже обсуждали это, посол, в этом нет необходимости.

— Не хочу оскорбить ваших охранников, но, если не ошибаюсь, король похитил вас из-под их опеки.

— Мы уже объясняли, что это я велела им оставить меня одну, и они были вынуждены подчиниться моему приказу.

— Разве они все еще не подчиняются вашим приказам, принцесса?

— Мы все согласились с тем, что Мерри больше никогда не останется без охраны, так же, как и дети, — сказал Рис.

— Даже если она прикажет вам? — поинтересовался Бенц.

Рис и Гален оба кивнули.

— Она больше никогда не останется одна, — пообещал Гален с новообретенной серьезностью в голосе. Я знала, что он говорил всерьез, и что как боец он хорошо обучен, но у него не было той же подготовки, как у Риса, Дойла или Холода. Не знаю точно, было ли дело в годах практики или в готовности нанести смертельный урон. Другие мужчины побывали в настоящих войнах и успели выяснить, что значит «убить или быть убитым». Гален же нет, у него было очень немного «настоящих» сражений. Честно говоря, я всегда думала, что это не просто недостаток закаленности боем, а часть его личности, та самая нежность, за которую я любила его, мешала ему стать тем воином, которым он мог бы быть. А теперь я не была так уверена насчет Галена, насчет многого.

Затем он подошел ко мне и, взяв меня за руку, улыбнулся, а его зеленые глаза как обычно лучились теплотой.

— Ты выглядишь печальной, моя Мерри. Я сделаю все, чтобы прогнать этот взгляд из твоих глаз.

Как я могла сказать ему, что меня печалит его новообретенная решимость? Не могла, ведь события последнего года изменили всех нас. А теперь мы стали родителями, и это могло изменить нас еще больше.

— Поцелуй меня, мой зеленый рыцарь, и это сотрет печаль с моих глаз.

Я была вознаграждена той ослепительной улыбкой, от которой мое сердце всегда пропускало удар с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, а затем он склонился, всеми своими ста восьмьюдесятью сантиметрами роста, накрыв мои губы своими. Поцелуй был целомудренным по нашим меркам, но посол в конце концов откашлялся.

Мне пришлось прервать поцелуй, чтобы объяснить:

— Покашливание — человеческий способ продемонстрировать смущение или нетерпимость чего-то сексуального или романтичного.

Гален взглянул на посла.

— Это не было сексуальным по меркам двора, как минимум, по меркам Неблагого двора.

— Мне говорили, что сидхи открыто проявляют сексуальность, — сказал он.

— Рискнете покашливать в присутствии моей тети, королевы, и она либо резко выскажется, либо станет еще более неистовой в том, что вас смущает.