Трепет

– Ладно. – Первый тяжело вздохнул. – Их шесть было. Тебя окружили пять, один поскакал к нам. И дальше я плохо помню, потому что этот шестой стал убивать наших одного за другим. Но потом мы напали на него втроем. Он убил одного, а меня и вот его только ранил. Мы его убили. Посмотрели, а те, оставшиеся пять, уже все мертвы. И ты идешь к нам. А потом упала. Под тобой лошадь убили. Она там лежит, в снегу, ниже.

– Да. – Кама закрыла глаза. Так и было. Круговерть, в которой она вдруг поймала себя на мысли, что думает не о себе, а о молодых, совсем юных лаэтах, что остались за спиной. Но не уберегла. Троих не уберегла. Думала, что все шестеро будут доставать ее, ведь за ней шли, сразу почувствовала. Одно непонятным было, когда она дала слабину, когда себя выдала? В замке, когда рубила гахов, ничего не видя? Или еще когда? Да и за ней ли они шли? Нет, точно за ней. Срубила двоих сразу. Почувствовала, что очень сильны, очень. Не так, как гахи, те были опасны, потому что двигались не так, как люди. Как звери. Но с гахами было проще, а эти были равными. Или казались равными. Вся разница, что ее сила была у нее под рукой, а властитель их силы словно таился за кустами. Или еще дальше. Срубила двоих сразу. Да, двоих сразу. Потом под ней подсекли лошадь, она встала ногами в седло и, пока лошадь падала, достала еще одного. Но двое успели ее зацепить за ногу и за руку. А дальше пришлось отступить в снег, они оставили лошадей и там уже схватываться с ней на равных не могли. А потом она увидела, что от пяти лаэтов осталось трое, и успела метнуть примороз последнему огненноглазому в правую руку, и тот убил только третьего. А пока перекидывал меч в левую, двое все-таки исхитрились добить его.

– А что с ними-то? – почти жалобно спросил первый. – Я подходил потом, да и сваливали мы их в кучу, обычные воины. Правда, никаких знаков на них нет, только какие-то чешуйки на шеях, вот они. – Он мотнул связкой каких-то жестянок. – И глаза вроде обычные. Я веки поднимал. А когда сражались, только что искры не летели. И доспех был на них какой-то, точно был!

– Давай сюда, – махнула здоровой рукой Кама, взглянула на жестяные чешуйки, сунула их в мешок, не время теперь разбираться. Магии вроде бы нет никакой, только что-то вроде запаха, а остальное пока неважно.

– И еще гарью от них воняет, – добавил второй, ставя перед Камой котелок с водой. – Я посмотрел, у них как будто спины у всех то ли тлели, то ли в пепел обратились, но мы их не жгли! Точно не жгли!

– Вот так, – прошептала Кама, – вот так со мной странствовать. То гахи, то еще какая мерзость. Значит, так, сейчас я рубаху буду снимать и порты. Раны глубокие, буду зашивать. Не порты и не рубаху, а раны. Вот. Поэтому глаза на меня не пялить! Пока лучше идите, подберите что поцелее. Да не с ваших братьев, а с чужаков. Главное, чтобы почище и целое. Да. Порты, рубаха, гарнаш или плащ, что там есть? Да. А потом расходимся. Вы обратно или ждите тут дозора, а я туда, куда шла. Да, уговор мне ваша королева передала. Пусть сама решает, что со всем этим делать. И лошадь мне подберите. Получше чтобы! И сумки с овсом на нее. Вот. Да нечего на меня смотреть! Вы что, голую девку не видели ни разу?

…Так и не смогли отвести глаз, словно окаменели. А Каме потом вовсе не до них стало. Зубами скрипела, пока опухшие края раны стягивала. Пару раз приходила в себя уже ничком, с иголкой в мякоти. Но прихватила как надо. Наговор вспомнила, грязь вышибла и из руки, и из ноги. Хорошо вышибла, чуть глаза не вылезли из глазниц, звезды уж точно высыпали. Одеваться стала. Тут как раз беженцы появились, потянулись по дороге. Вот уж глаза стали пучить. И в самом деле, вроде бы ушли от напасти, а тут, среди мира и спокойствия, снова трупы. Ничего, встала, нацепила пояс, проверила меч, молодцы лаэты, протерли клинок, не просто так в ножны сунули. Мешок.

– Лошадь давайте, – прошипела. Хотела сказать с бодростью, да не смогла. Губу пришлось прикусить, чтобы теперь уже под ноги и колеса тянувшихся с перевала обозов не свалиться. Ну, ничего. И лошадь подвели, и забраться в седло помогли. Да. Эта лошадь явно будет получше прежней. Она бы и Орса тянула гораздо веселее. А живы ли они еще? А что если эта шестерка и про их жизни интерес имела?

– Ну ладно, – махнула здоровой рукой выжившей парочке Кама и направила лошадь в долину, думая только об одном: не вывалиться из седла.