Трепет

…Добиралась она до Бабу пять дней. Останавливалась в придорожных трактирах, которых в долине было полно, выбирала те, что дороже, чтобы меньше было пригляда. Во втором утром продала один маленький смарагд. Продала вполовину цены, точно знала, каким будет спрос, еще у Виз Вини справлялась, которая отнеслась к камням Камы равнодушно, словно цветной песок под ноги попался. Но блеск явно ослепил глаз старому каламу, послал за ней сыновей. Хотела глотки перерезать, когда подступили они к ней вдвоем у следующего трактира, но передумала. Приложила каждому рукоятью по лбу, чтобы причинные места поотмораживали, пока в себя придут, а утром уже была далеко от их угодий. В Бабу оказалась на пятый день после схватки со странной шестеркой. Раны еще болели, но рука и нога уже слушались, не вынуждали скрипеть зубами при каждом шаге и при каждом движении. Город поразил Каму тем, что вдруг напомнил своего почти полного тезку, даккитский Баб. Белые дома лепились к склонам сузившейся долины, словно древесные грибы. И улочки петляли по склонам, то и дело выбираясь почти на крыши нижних домов. Но Каме не нужно было забираться наверх. Она двигалась вниз по долине, к королевскому утесу, который долина огибала с двух сторон, разделяясь на два ущелья. Любовалась на замок, в котором уже века благоденствовал королевский род Краниум, потом долго стояла, уже миновав и замок, и четыре лиги домов богатых горожан, на главной площади и смотрела на главное укрепление Бабу – большую стену.

Да, за ней все было устроено куда как проще – имелась только площадь, которую рассекала вырывавшаяся из узкого ущелья у замка Утукагава, да сама стена с двумя воротами. Одни вели на просторы Тирены и в степи, а другие, севернее реки, падающей в перекрытое толстыми стальными решетками ущелье – в каменный коридор, дорогу до Хонора. И никаких скал. Вся длина стены не меньше лиги, высота в полтора раза от стены Раппу, которая ужаснула Каму, а потом, дальше, к горам стена забиралась по склонам, напоминая обезумевшую каменную змею.

– Нравится? – буркнул стражник из проходившего к воротам дозора. – Оставайся, красавица! Что вы все будто ополоумели? Разве ж можно взять такое укрепление? Да никогда!

«Красавица»? – подумала Кама и шагнула к ближайшему магазинчику с темными окнами. Посмотрела в черное стекло и не сдержала улыбки. Все, наведенное или накрашенное Туррис, с лица Камы сошло без следа. Видно, не в ту жизнь, что случилась, годилась ее краска. Утомленная, но наполненная холодной решимостью женщина могла быть кем угодно, но только не Камаеной Тотум, счастливой дочерью Короля Тотуса, девчонкой, влюбленной в принца Кирума.

– Смертельно влюбленной, – скривила губы Кама и оглянулась, выглядывая трактир подороже. Предстояло еще задуматься, где искать Орса и Туррис, потому как еще на прошлом постоялом дворе ей сказали, что за малыми воротами ни площади, ни какого-то места для ожидания и отдыха вовсе нет. Только дорога. И до самого Хонора – двести лиг только дороги. И только пять или шесть постоялых дворов там, где горы позволяли отойти от края пропасти, в которой шумела Утукагава, хотя бы на пару десятков лишних шагов. Нет, искать их стоило где-то здесь, ведь не могли они выйти через главные ворота? И народу возле них никого, да и от жителей Бабу не раз слышала Кама, что никто не выходит через них, потому что кочевники не раз подходили к самым воротам, только один путь и остался в Ардуус – через каменный коридор, но и там опасно, первый десяток лиг тропа близко к реке идет, и река узкая, так, ущелье одно, могут и стрелами осыпать. И случалось уже такое.

Думая так, Кама увидела оружейную лавку, вошла и обнаружила внутри седого калама неплохую коллекцию настоящих лаписских мечей и целую стену, завешанную кожаными, проклепанными сталью или бронзой доспехами.

Кама проковыляла вдоль этой стены один раз, другой и уже собиралась выходить из магазинчика, когда торговец вздохнул, выудил что-то из-под стола и раскатал по прилавку кольчугу двойного, но удивительно тонкого плетения. Сверху легли наплечники, наручи и поножи.

Кама пошевелила кольчужницу и вздохнула:

– Кажется, к весу моего меча нужно прибавить еще четыре таких же.