Трепетный трепач

— А что? — насторожилась я.

— Понимаешь, мы с Гришкой шли вместе из магазина, смотрим, она с Денди гуляет. Ну, Гришка, конечно, к ней побежал, поздоровался, хотел погладить собаку, а она как заорет…

— Собака?

— Да не собака, а тетка.

— И что она орала? — испуганно спросила я.

— Что нечего лезть к чужим собакам, что собака не дай бог укусит, а ее потом по судам затаскают. Гришка так обалдел, чуть не заплакал. Вот дура!

— Катюха, я надеюсь, ты смолчала?

— Еще чего! Да я за Гришку… Я ей сказала, что, похоже, к суду придется привлечь собаку за неадекватное поведение хозяйки!

— С ума сошла!

— А она в ответ такую странную вещь сказала…

— Какую?

— Она перекрестилась и говорит: «Слава тебе Господи, люди добрые предупредили!»

— О боже!

— Мам, ты что-нибудь понимаешь? О чем ее предупредили?

— Да откуда я знаю? Она, по-видимому, просто с приветом. Вожжа ей под хвост попала. Все, мне пора собираться на встречу с женой твоего папаши.

— Мам, давай мы не будем называть его «моим папашей»! Будем говорить просто «Лощилин». И все!

— Ну, хорошо… раз тебе так лучше…

— Да, лучше. Потому что «твой папаша» звучит так, как будто я тоже в чем-то виновата.

— Знаешь, Катька, а в тебе сильны гены Лощилина. Хорошо чувствуешь язык.

— Надеюсь, это твои гены, мамуля!

Я села в машину, но у меня так тряслись руки, что я побоялась ехать. И побежала к метро. К тому же в такой час я могу застрять в пробке. Опаздывать на встречу с заплаканной женой Лощилина мне не хотелось. Но что же такое произошло, если Вита Адамовна, прежде сама любезность, просто кидается на моих детей? Неужто Игнат что-то ей сказал про меня? Хотя нет, тут явно кто-то другой постарался. Она же сказала «люди добрые предупредили». Но детки-то мои тут при чем? А кто мог что-то знать? Да и было-то у нас всего полтора суток и к тому же в Киеве. Ничего не понимаю. Виктор, правда, что-то заподозрил, и он давно знает Игната… Но не мог же он предостерегать его маму от меня? Абсурд! Да и сболтнуть кому-то тоже не мог, не из тех, много раз проверено. Чепуха какая-то. Если б не фраза про «добрых людей», я бы решила, что у старушки просто крыша малость соскользнула. А может, это у меня, что называется, «на воре шапка горит»? Надо будет при случае просто подойти к ней и заговорить как ни в чем ни бывало. В этих размышлениях я добралась до Кропоткинской. Марину я узнала сразу, видела ее на экране. Красивая, нежная девушка.

— Марина? Здравствуйте!

— О, Лера, добрый день! Может, мы зайдем куда-нибудь, выпьем кофе, а то погода уж больно скверная. Вы не очень торопитесь?

— Да нет, я с удовольствием.

— Вот! — она вытащила из сумки конверт. — Это разрешение на выезд для Кати.

— Спасибо большое.

А зачем, собственно, мы пришли в это кафе? О чем нам разговаривать?

— Вы, наверное, думаете, зачем я вас сюда привела? Понимаете, Лера, я слышала о вас много хорошего…

— Но не от Димы?

— Нет, — улыбнулась она. — Не от Димы. Но мне крайне неприятно было прочесть его интервью. Мы поссорились тогда… И я просто хочу за него попросить у вас прощения.

Я чего угодно ожидала от этого разговора, но только не извинений.

— Да вы-то здесь причем?

— Я все-таки его жена, я люблю его, но мне крайне неловко…

— Послушайте, Марина, — перебила я ее, — а это никак не связано с экранизацией «Насморка»?

Она так удивилась, что я сразу ей поверила.

— О чем вы, Лера? Я не понимаю!

— Дело в том, что Дима недавно подошел ко мне на студии и как ни в чем не бывало предложил написать сценарий по «Насморку».

— Но вы отказались?

— Конечно! Я не желаю иметь с ним никаких дел. Ни за что!

— Лера, вы любили его?

— Да, когда-то любила. Но я счастлива, что мы расстались!

— Вам было тяжело с ним?

— Да нет, не сказала бы. Поначалу все было нормально, даже хорошо. Но когда в доме появился Гриша… Марина, а вы не выглядите счастливой, — вдруг сказала я, — и я чувствую, хотите задать мне какой-то вопрос, но не решаетесь, я права?

Она подняла на меня прекрасные аквамариновые глаза.

— Скажите, Лера, у него раньше бывали приступы бешенства?

— Бешенства? Да нет, не бывало… Ну злился иногда, конечно, но я бы это бешенством не назвала. А что, теперь бывает?

— Да, — еле слышно пробормотала она, — три раза уже было. Это так страшно… Извините, Лера, но вы не в курсе, у них в роду не было сумасшедших?

— Даже так? Нет, мне об этом ничего не известно.

— К нам приходила его мама, прелестное добрейшее существо… Еще я знаю его дядьку по отцовской линии…

— Андрея Пантелеймоновича? Чудесный старикан! И вообще, если бы что-то такое было, наверное, я бы знала…

— То-то и оно. Я даже умудрилась показать Диму психиатру, ну, он об этом не знал, я просто познакомила их как бы случайно.

— И что?

— Это очень хороший опытный психиатр, он старый друг моего отца… и он сказал, что больше всего это смахивает на истерику не в меру распущенного субъекта… Лера, а вам удавалось давать ему отпор?

— Конечно. — Вот теперь, кажется, я начинала понимать, зачем я ей понадобилась. — Скажите, Марина, а третий приступ был сильнее первого?

— О да!