Трепетный трепач

Игнат проснулся в холодном поту. Он крайне редко запоминал сны, но тут помнил все, как помнил каждый кадр своего фильма… Он взглянул на часы. Начало шестого. Вскочил, оделся, нашел в холодильнике яблоко, мать позаботилась, быстро схрумкал его и выбежал из квартиры. Машина дожидалась его на стоянке.

— О, Игнатий, с возвращением! — приветствовал его сторож. — А я как чуял, что вернешься, коняку твоего вчерась протер, вон как сверкает!

— Спасибо, Степаныч, нет слов! — Игнат сунул ему пятьсот рублей.

— Хороший мужик ты, Игнатий, правильный, а то такие есть…

Игнат не стал слушать, «какие есть», и включил зажигание. Он ни о чем не думал, не смотрел на часы, просто гнал машину по еще относительно пустым улицам и без проблем добрался до места. Но остановился у соседнего дома, чтобы мать случайно его не засекла. Он знал, что она встает, как правило, не раньше девяти. Пулей влетел в подъезд. Лифт стоял внизу. А вот и Лерина дверь. На мгновение ему стало страшно. А вдруг у нее кто-то есть? Я не переживу, подумал он. Да ерунда, переживу, конечно, но уж никогда не поверю ни одной бабе. Он прислушался. За дверью было тихо. Он поднес палец к кнопке звонка, чуть помедлил и позвонил. Потом еще раз. Она еще спит?

— Кто там? — раздался испуганный голос.

— Лерочка, родная, это я, Игнат!

Дверь стремительно распахнулась. Лера была в коротенькой синей рубашке на двух тонких бретельках, босая, растрепанная со сна. Но при виде его вдруг подпрыгнула и повисла у него на шее.

— Господи, Игнат, приехал, какое счастье, я так ждала!

А он изо всех сил прижимал ее к себе, вдыхал ее запах.

— Лерка, солнце мое, если б ты знала…

— Нет, если б ты знал…

— Лерка, ты чего ревешь?

— Я от счастья, Игнат, я… я так тебя, оказывается, люблю… Ты мой самый лучший, самый родной, — еще пуще плакала она.

— Постой, перестань реветь, я тут, я с тобой и я… я тоже, оказывается, тебя люблю. И мы должны, просто обязаны быть вместе, нам нельзя врозь, это просто немыслимо, невозможно, это абсурд… — И он уже спускал бретельки с ее плеч, но вдруг опомнился:

— Что я делаю, идиот, у тебя же тут дети…

— Нет, дети в Марокко, — обольстительно улыбнулась она и стащила с него футболку.

Да, это мой кадр… — блаженно подумала я, увидев на подушке лохматую голову Игната. Какое же это немыслимое счастье — быть с ним, смотреть на него, слышать его голос… Он такой… самый лучший… Я буквально задыхалась от нежности к нему. И то, что он примчался ни свет ни заря… И мне совершенно наплевать, как я выглядела в тот момент, и вообще, я почему-то совсем его не стесняюсь. Та к странно и так хорошо…

Зазвонил телефон. Я схватила трубку и в чем мать родила выскочила на кухню. Звонила Сонька.

— Привет, подруга? Ты чего шепчешь, голос сорвала? На кого орала?

— Нет, просто…

— Нешто у тебя там кто-то спит?

— Спит! — с гордостью прошептала я.

— О! Уж не господин ли Рахманный?

— Он самый!

— Ну, подруга, поздравляю! Значит, жизнь прекрасна?

— Только если забыть о его мамаше.

— А она что, уже напомнила о себе?

— Пока, к счастью, нет.

— А он-то в курсе?

— Нет пока. Он явился в шесть утра и…

— Можешь не продолжать, и так все ясно — времени не было.

— Вот именно!

— Рада за тебя, подруга! Выходит, ты сегодня занята?

— Думаю, да.

— Ну что ж, желаю счастья!

И вдруг раздался звонок в дверь. Долгий, настойчивый, требовательный. У меня упало сердце. И тут же из комнаты выскочил Игнат в одних трусах, сонный и веселый.

— Это кто ж так трезвонит? Я сам открою, а ты хоть прикройся, бесстыдница!

Он чмокнул меня в плечо, шлепнул по заду и толкнул в комнату. А я с перепугу забыла, что на мне ничего нет. И вдруг до меня донеслось:

— Мама? Ты чего так звонишь? Что случилось?

— Та к я и знала! — трагическим голосом произнесла его мамаша.

— Что ты знала?

— Что ты уже у этой твари… А матери даже не позвонил!

— Мама, ты не смеешь…

— Я все смею, если мой единственный сын… даже не поставил меня в известность, не позвонил… забыл о матери из-за этой…

Казалось, она вот-вот разрыдается.

— Мама, иди к себе, я приду через полчаса.

— Хорошо, я уйду, но запомни — тебе придется перешагнуть через мой труп, чтобы быть с этой…

И она что было сил хлопнула дверью.

Игнат остался стоять в полном ошалении.

— Лер, что это было?

— По-видимому, искреннее проявление чувств ко мне. В один прекрасный день твоя мама вдруг закатила скандал моим детям, а потом уже и мне. Видно, кто-то ей донес, что обожаемый сыночка спутался с кошмарной гулящей бабой, да еще с двумя детьми…

— А ты у меня гулящая? — спросил он таким тоном, что я сразу поняла — он на моей стороне и он меня не сдаст.

— Ага, с тобой гулящая…

Он схватил меня в объятия.

— Ладно, Лерка, перемелется все… Вот только плохо, что вы в одном доме живете… Но интересно, кто мог ее просветить?

— Да мало ли… Но, так или иначе, а твоя мама меня просто ненавидит.

— Бывает. Но мы переживем, правда же? Ну, иди ко мне, я уже соскучился.

— Игнат, ты же обещал маме.

Не говоря ни слова, он достал телефон.

— Мама, я задержусь еще на час. — И отключил телефон. — Ну, иди же ко мне, мое счастье!