Трещина в мироздании. Редактирование генома. Невероятная технология, способная управлять эволюцией

Взглянув на нижнюю часть монитора, я, к своему восторгу, увидела, что именно это и произошло: последовательность ДНК у больного серповидноклеточной анемией теперь была неотличима от той, что взяли у здорового человека. Используя CRISPR, сотрудники Кирана с идеальной точностью заменили вызывающую заболевание “букву” А на нормальную “букву” Т, никак не изменив при этом другие участки генома. В простом эксперименте с использованием клеток крови пациента они показали, что система CRISPR-Cas9 способна вылечить заболевание, поражающее миллионы людей по всему миру и приводящее к инвалидности.

В тот вечер я вышла на пробежку по набережной реки Чарльз. Я не раз бегала здесь, пока работала над получением степени доктора философии, а теперь, когда рядом снова струились такие знакомые воды Чарльза, я чувствовала, будто снова вернулась в те времена. Пока я бежала, память уносила меня назад, к обсуждениям репарации ДНК, большинство которых вращалось вокруг исследования, которое опубликовали мой научный руководитель Джек Шостак и его аспирантка Терри Орр-Вивер. В то время многие ученые были озадачены предложенной ими моделью, которая описывала, каким образом клетки устраняют повреждения двойной спирали ДНК. В еще большее замешательство всех привело предположение, выдвинутое Марией Джесин и ее коллегами из Мемориального онкологического центра имени Слоуна – Кеттеринга: ученые могут использовать механизмы устранения этих повреждений для изменения требуемых последовательностей ДНК. Однако эта стратегия сработала для предшествующих технологий, таких как ZFN и TALEN, и теперь мы наблюдали воочию, что это предположение оказалось верным и для CRISPR. Более того, основанный на CRISPR метод редактирования генов было гораздо проще применять. Вытеснит ли он более старые технологии так же, как компакт-диски вытеснили магнитофонные кассеты (а те, в свою очередь, вытеснили виниловые пластинки)? Я размышляла об этом, пока бежала от Гарвард-сквер до моста Лонгфелло и обратно, и совершенно не замечала, как вокруг меня сменяется городской пейзаж: его затмевал рой мыслей о CRISPR.

Что действительно воодушевляло меня, так это мысль, что методика, которую использовали в лаборатории Кирана, может быть применима и при массе других генетических заболеваний. Если ученые смогут безопасно и эффективно доставлять CRISPR в тело человека, так что нужный ген будет отредактирован и у пациентов, и у клеток в культуре, то возможности для преобразования медицины будут безграничными. Впрочем, реализация этой “безграничности” потребует такого количества ресурсов и рабочих рук, сколько ни одна исследовательская лаборатория не в состоянии предоставить – если будет действовать отдельно от других. Именно поэтому я и некоторые мои коллеги подумывали о том, чтобы основать компанию по разработке методов лечения, основанных на CRISPR, – собственно, это и было целью моего визита в Кембридж. Мы мечтали приспособить CRISPR для лечения генетических заболеваний – это был бы метод, совершенно недоступный раньше.

Во время череды встреч летом и осенью 2013-го из пяти человек составилась команда организаторов этой гипотетической компании: Джордж Чёрч, Кит Джоунг, Дэвид Лю, Фэн Чжан и я. В ноябре 2013-го мы основали Editas Medicine, получив от трех венчурных фирм финансирование в размере 43 миллионов долларов. Всего шестью месяцами позже Эммануэль стала соосновательницей другой компании, CRISPR Therapeutics, с начальным капиталом 25 млн, а в ноябре 2014-го на сцену вышла и третья компания – Intellia Therapeutics, с финансированием на первом этапе также 25 миллионов долларов. К концу 2015-го эти три компании собрали совокупно еще более полумиллиарда долларов инвестиций для исследований и разработок методов лечения множества заболеваний – от кистозного фиброза и серповидноклеточной анемии до миодистрофии Дюшенна и врожденной формы слепоты. И все – с использованием технологии CRISPR, которую впервые разработали и описали мы с Эммануэль.