Трещина во времени

— Надеюсь, наказание не будет слишком суровым, — буркнул он, увлекая детей к четвертой стене. — Но мне однажды пришлось повторно пройти через Процессор, и этого более чем достаточно. И уж тем паче я не хочу быть отосланным к самому Предмету. Меня никогда не отсылали к Предмету, и я не собираюсь рисковать, чтобы это случилось.

Опять они говорят о Предмете. И что это за Предмет такой?

Из кармана мужчина вытащил папку с бумагами всех цветов радуги. Он внимательно просмотрел всю пачку, пока не извлек одну бумагу.

— У меня накопилось еще несколько докладов, но они могут подождать. Например, запрос на дополнительные формы А-21, — он приложил бумагу к стене. Она проскользнула сквозь мрамор, как будто ее всосало внутрь, и пропала. — Возможно, тебя заберут на несколько дней, — сказал мужчина. — Но я уверен, что ввиду твоей молодости к тебе будут снисходительны. Ты просто расслабься и как можно меньше сопротивляйся, и тогда все пройдет совсем гладко, — и он вернулся на свое место на скамье, а дети остались стоять перед стеной.

И вдруг стена оказалась вовсе не стеной: они увидели просторную комнату, загроможденную машинами. Они ничем не походили на вычислительные машины-компьютеры, о которых Мэг читала в книгах о науке и с которыми — как знала девочка — часто приходилось работать ее папе. Одни машины вроде бы были выключены, другие мигали многочисленными лампочками, третьи поглощали длинные бумажные ленты, а четвертые, наоборот, выплевывали карточки, пробитые дырочками. За машинами присматривали многочисленные служащие в белых халатах. Если они и заметили детей, то не подали виду.

Кельвин что-то пробормотал.

— Что? — переспросила Мэг.

— «Нам нечего бояться, кроме самого страха», — повторил он. — Я цитирую, как миссис Кто. Это из речи Рузвельта. Мэг, мне очень страшно.

— Мне тоже, — Мэг крепче сжала его пальцы. — Идем.

Они вошли в комнату с машинами. Несмотря на немалую ширину, в длину она была еще больше. Ряды машин уходили так далеко, что как будто сходились вместе в перспективе. Дети отправились дальше, стараясь держаться как можно дальше от машин.

— Не думаю, что они излучают радиацию или еще что-то вредное, — сказал Чарльз Уоллес, — и не похоже, чтобы они собирались наброситься на нас и проглотить.

Кажется, они прошли не одну милю, пока не увидели, что у комнаты все-таки есть конец и что там что-то есть.

— Не выпускайте мои руки! — вдруг испуганно вскричал Чарльз Уоллес. — Держите меня! Он хочет меня захватить!

— Кто? — пискнула Мэг.

— Не знаю. Но он старается проникнуть в меня! Я его чувствую!

— Все, уходим! — и Кельвин попытался их развернуть.

— Нет, — возразил Чарльз Уоллес, — я должен понять. Нам надо что-то решать, и мы не можем принимать решения только из страха! — его голос звучал как-то странно и отстраненно, как у старика. Мэг, не выпускавшая его маленькую ладошку, почувствовала, что она повлажнела от пота.

Они замедлили шаги, оказавшись в самом конце комнаты. Перед ними находилась платформа. На платформе стояло кресло, а в кресле сидел человек.

Что-то в его облике вдруг напомнило детям холод и темноту, которые терзали их в те мгновения, когда их тащили через Темное Нечто по пути на эту планету.

— А я уже заждался вас, мои милые! — произнес человек. Его голос был добрым и ласковым — вовсе не холодный и не устрашающий, как ожидала Мэг. Она не сразу заметила, что хотя голос исходил от человека, он не открывал рта и не шевелил губами, что ни одного звука не достигло ее ушей, что он каким-то образом посылает свои слова прямо ей в мозг!

— Но почему вы оказались здесь втроем? — спросил человек.

Несмотря на все усилия сохранять невозмутимость, Чарльз Уоллес явно трясся от страха:

— Вы, наверное, имеете в виду Кельвина? Он присоединился к нам уже в пути.

— Ах, ну конечно, по чистой случайности! — на миг голос незнакомца приобрел остроту бритвенного лезвия, кромсавшего их мысли. Но тут же это ощущение схлынуло, и снова он заговорил мягко и учтиво: — Надеюсь, ему понравилось это путешествие.

— Да, очень познавательное, — ответил Чарльз Уоллес.

— Пусть Кельвин сам ответит за себя, — велел человек.

Кельвин долго откашливался, явно чувствуя себя скованно и неловко:

— Мне нечего добавить.

Мэг не спускала с человека взгляда, на нее накатывала новая волна страха. Так и есть: его глаза ярко светились красноватым светом. Над его головой тоже разливалось сияние, и оно имело такой же кровавый оттенок, как блеск его глаз, и при этом медленно, ритмично пульсировало.

Чарльз Уоллес крепко-накрепко зажмурился.

— Закройте глаза! — крикнул он Мэг и Кельвину. — Не смотрите на него! Не смотрите на свет! Вас гипнотизируют!

— А ты очень умный мальчик, не так ли? Конечно, самый простой путь — использовать зрение, — продолжал мурлыкающий голос, — но есть и другие способы, мой малыш. О да, есть много других способов!

— Только попробуй — и получишь от меня пинка! — воскликнул Чарльз Уоллес. Впервые в жизни Мэг услышала, чтобы ее брат грозил кому-то физической расправой.