Трещины и гвозди

– Проектировщики самолета одни из немногих задумались об удобстве пассажиров, – назидательно сообщает Итан. – Салон обили звукопоглощающим материалом, который снижал уровень шума внутри до пятидесяти пяти децибел. А еще они установили, что некоторые оттенки зеленого усиливали воздушную болезнь у пассажиров. Поэтому их старались избегать.

Мартин, кажется, наконец получив желаемое, кивает:

– Итан зануда, – точно подтвердив свою мысль, будто бы с затаенной гордостью улыбается он и бросает краткий взгляд на младшего брата. – А еще он боится летать. И скорости.

С этими словами Мартин сильнее вдавливает педаль газа в пол, и пикап ускоряется, поднимая целую тучу пыли посреди поля. Итан вскрикивает впервые за всю дорогу, да и, пожалуй, за все знакомство Адрии с ним, демонстрируя какие-то явные эмоции. Мартин беззлобно смеется, явно наслаждаясь своей маленькой шалостью.

– Лайл! – Адрия одергивает его.

Парень на удивление покорно сбрасывает скорость и оглядывается на брата.

– В порядке, космонавт? – усмехается он. Итан бурчит в ответ и отворачивается к окну.

– Это не смешно, – шипит Роудс, но все же не находит в своем тоне особой злобы, также как не находит ее в пакости старшего Лайла. Очевидно, он не собирался обижать Итана и только веселился. Но Адрия, окутанная навязчивым роем своих мыслей после разговора с Амандой, продолжает, понизив голос: – Ничем не лучше своих дружков, которые кидаются на слабых.

Мартин принимает этот упрек молча, но впервые почти за всю поездку оборачивается к ней и улыбается. Разгадать, что таится за этой улыбкой, у Роудс не выходит.

Когда серебристый пикап останавливается посреди чистого поля, Адрия не сразу понимает, что они приехали. Несусветная глушь, растянувшаяся вокруг на многие километры, кажется оправданным выбором. От горизонта до горизонта в этом месте нет ничего, кроме заброшенной, запустелой земли, ни одного дома и, что важнее, ни одного свидетеля. Только чистое поле и пустота. Даже под светом дня Адрия вновь ощущает себя в тени.

Она не спешит покидать машину, и когда Итан заговаривает с ней с заднего сиденья, старший Лайл уже покидает салон.

– Надеюсь, ты не как Мартин, – тихо, но деловито заявляет Итан. – И ничего не сломала.

Адрия пытается избавиться от всех дурных мыслей и заставляет себя улыбнуться, оборачиваясь к мальчику:

– Все окей, твой самолет в порядке.

Отстегнув ремень безопасности, Итан хмурится и выразительно хлопает длинными ресницами, глядя на Адрию. И продолжает:

– Тебя тоже обижают?

Адрия на мгновение теряется, но вспоминает свои слова десятиминутной давности про дружков Лайла, а вслед за этим и злополучную сцену у курилки, когда обидчики окружили Итана. Сердце ее сжимается, где-то в груди начинает ныть сожаление, но оно быстро трансформируется в странное тепло.

– Да, – отвечает она, не желая врать, но сразу же неловко улыбается: – Но я знаю, как дать отпор.

Итан, словно удовлетворившись не столько ответом, сколько тем, что Адрия в безопасности, серьезно кивает и покидает салон. Роудс еще несколько мгновений сидит одна, а затем, тяжело вздохнув, обещает себе, что попытается прожить этот день нормально.

Втроем посреди бескрайнего поля они смотрятся нелепо.

Мальчик, который тоном диктора новостей вещает о том, когда придумали первые планеры. Парень, который снисходительно поглядывает на младшего брата и усмехается. Девушка, которая не имеет представления, как оказалась рядом с ними, а самое главное в качестве кого.

Кто они с Лайлом? Любовники, что скрываются в темноте от посторонних глаз и зарываются в омуте собственных пороков? Недруги, которые удавят друг друга ядовитым словом, стоит перейти грань? Просто старшеклассники, которые выпадают из привычного ритма жизни и забывают про свои роли? Ведь Мартин Лайл – буллер. Адрия – жертва.

И уж точно они не пара.

Эта мысль не дает Адрии покоя, но, наблюдая за тем, как методично Итан проверяет исправность планера, она успокаивается. Она здесь только из-за него. Из-за странного пацана, который без лишних слов взывает к ее жалости с самой первой встречи и который стойко выносит все поводы для этой жалости, должно быть, догадываясь, что своим поведением не вписывается в правила этого мира. И теперь этот мир собирается его сожрать. Это у них с Адрией общее.

Прислонившись к раскрытому багажнику, Мартин протягивает ей банку пива и переключает внимание на себя – Адрии не хотелось бы признавать, что это дается ему несложно.

Она поднимает бровь, но Мартин невозмутимо держит пиво и кивает на своего брата:

– Он провозится так минут пятнадцать.

Вместе с банкой приходится принять происходящее. Может быть, немного алкоголя поможет избежать дурной неловкости. Может быть, немного алкоголя что-то расставит по своим местам. Они с Лайлом почти не видятся за последние дни – лишь кратко встречаются взглядами в школе, пересекаются на стадионе, когда Адри вопреки советам медсестры снова приходит бегать. Они ничего не обсуждают и ни о чем не договариваются, кроме запуска чертового планера. И вот они здесь.