Трещины и гвозди

Мартин звучным щелчком открывает свою банку и садится поудобнее внутрь багажника.

– Так и думал, что ты захочешь слиться, – произносит он.

Адрия гневно поглядывает на него, но Лайл уже давно привык к ее говорящим взглядам. Он продолжает, и его слова звучат тихо, но мягко, как шипящее в банке пиво:

– Итан прожужжал все уши про этот запуск.

Адрия кратко пожимает плечами, соглашаясь. Возможно, им обоим становится от этого легче. От осознания, что есть повод, почему впервые со своего первого столкновения они не перекидываются колкостями и не скрываются в темных закоулках. Озвучить этот повод вслух – честно, правильно и будто бы даже обязательно. Как расставить границы.

Они здесь, потому что этого хочет Итан. Не больше. По крайней мере, за эту мысль отчаянно цепляется Адрия до тех пор, пока Мартин не открывает рот вновь:

– Что-то случилось? – тихо спрашивает он и продолжает не сразу, уточняя неловко: – Мои дружки?

Роудс поджимает губы – любопытство у Лайлов семейное, хоть и кроется за разными поводами. Впрочем, почему Мартин Лайл задает такие вопросы, ей совсем не ясно. Поэтому она только отмахивается.

– Ничего.

– Так ничего, что сейчас банку сплющишь.

Адрия обращает внимание на то, как крепко сжимает в руках пиво и как под ее пальцами гнется тонкий металл.

– Заткнись, – беззлобно фыркает она.

В этот момент Итан, как старший научный руководитель, подзывает их к себе и выдает инструкции, и Адрия показательно переключает внимание на мальчишку, хоть и слушает вполуха. Мартину доверяется запуск планера, а Адрии достается пульт управления. Поначалу она старательно пытается отмахнуться от этой роли и возложенной ответственности, заверяя, что обязательно что-нибудь сломает, но Итан остается непреклонным.

– Все уже распланировано, – серьезно заявляет он, будто он не десятилетний мальчишка, а начальник центра управления полетами. – Мартин отвечает за силовую часть, а ты за механическую.

– А Итан, как зануда, за интеллектуальную, – ехидно подмечает старший Лайл.

Но он быстро принимает любые роли, потому что нахальства ему не занимать. Мартин принимает планер и заранее готовится принимать все лавры.

– Такого запуска вы больше не увидите. Сборная старшей школы Рочестера по легкой атлетике, на минуточку, – усмехается он, и Адри вторит его усмешке, благодаря банке пива наконец избавившись от раздражения.

– Полегче, чемпион, это не Олимпийские игры, – резонирует она в ответ.

А потом Мартин занимает исходную позицию и делает бросок.

Планер взмывает в небо.

И с этого момента все напряжение спадает. Тяжелым грузом оно скатывается с плеч Адрии и оказывается где-то посреди того поля – забытым и потерянным, потому что для тяжелого груза в этом планере нет места. Ведь все, что происходит дальше, – только набор высоты.

Застыв посреди пустынного поля, в километрах от дома и вдалеке от собственных тревог, Адрия замирает в немом восхищении. Нелепый кусок пенопласта, модернизированный руками десятилетнего мальчишки, по-настоящему летит. Летит, рассекая воздух и все чертовы сомнения, за которые Роудс вмиг становится стыдно. Летит, пикируя над полем и заставляя Адрию невольно улыбаться в небесную гладь.

Зачарованная зрелищем, она забывает про пульт и все инструкции и вспоминает слишком поздно – когда Адрия принимается судорожно жать на кнопки, планер уже теряет высоту и врезается в рыхлую землю.

Мартин хохочет, должно быть, находя ее озадаченное выражение лица забавным:

– Роудс, ты управляешься с этим еще хуже меня.

– Это первый раз! – бурчит она, но верит. Верит и спешно направляется за планером, чтобы доказать Лайлу, что может лучше.

– Попытка номер два, – Итан командует повторить запуск. – Вы должны быть серьезнее.

Адрия невольно усмехается, поражаясь его манерам и тому, как они отличаются от манер брата. Они снова занимают исходные позиции и готовятся повторить запуск. И повторяют снова, пока у Адрии наконец получается разгадать секрет управления. Ей удается подхватить самолет в нужный момент и позволить ему пикировать в воздухе, преодолевая все большее и большее расстояние.

Мартин присвистывает, прикрывая глаза ладонью и наблюдая за тем, как планер парит под солнцем, выписывая огромные круги над полем.

– С ума сойти, – шепчет Адри. А потом смеется в нелепой, легкой, как этот планер, радости, оглядываясь на Итана. Мальчишка улыбается, сопровождая свое творение зачарованным взглядом. Они втроем следят за траекторией самолета, затаив дыхание, точно боясь лишними словами, вдохами или движениями испортить эту магию.

А когда планер наконец идет на посадку, никакому разочарованию на этом поле нет места. Благоговейное восхищение тем, что этот полет вообще стал возможен, заполняет все акры этой земли, оставляя в воздухе только легкость.

Аккуратно пикируя на землю, планер садится в поле.

Адрия, Мартин и Итан оглядываются друг на друга, точно пытаясь угадать чужие мысли.