Трещины и гвозди

– Ничего, – все так же невозмутимо отвечает Адри, с вызовом заглядывая учительнице в глаза. Никто из взрослых здесь никогда не хотел знать, что происходит с ней, так с чего бы им интересоваться теперь.

Адрия вздергивает подбородком и откидывается на спинку стула, пряча все свои эмоции глубоко внутри. Непроницаемой невозмутимости в моменты обороны она научилась у Адама. Это он смотрит так, будто вовсе не существует ничего вокруг. Это он взглядом сравнивает тебя с полом. В обществе Адама Роудса, если это можно так назвать, сомневаешься – а существуешь ли ты? Адри научилась у отца этому взгляду, этим реакциям. Она делает это неосознанно, но получается хорошо. По крайней мере, этот взгляд ей нравится больше, чем жаждующий одобрения, бегающий взгляд матери. Мать словно так и ищет, кому улыбнуться, кому подмигнуть, кому посвятить пару ближайших месяцев жизни, чтобы свести концы с концами и вновь пожить припеваючи. В этом вся она. А Адри не собирается быть такой и искать чьей-то помощи, одобрения и даже участия.

Поэтому «ничего» – лучший и единственный ответ.

– Зачем ты ходишь в школу, Адрия? – мисс Лиам не унимается. Ее голос звучит нейтрально, даже бесстрастно – таким голосом она могла бы озвучивать задачу по математике или зачитывать параграф про дифференциальные уравнения.

Вопрос зависает в воздухе над Адри, и она небрежно пожимает плечами.

– Потому что так требуют?

– Домашние задания тоже нужно делать, но ты этого не делаешь, – мисс Лиам не вкладывает в свою интонацию ни капли доброжелательности, но и ни капли порицания. Так мог бы звучать голос робота, невидимого диктора в динамиках вокзала: «Автобус до станции «Точка невозврата» отправляется через десять минут».

– Это другое. – Адри неохотно отмахивается от вопроса, как от мухи. Разве имеют значение мухи, когда над ней кружат опасные голодные слепни?

– Это не другое. Есть определенный минимум, который ты должна делать, если не хочешь вылететь из школы. Недостаточно приходить на урок и находиться здесь физически, понимаешь? Это не имеет никакого смысла, равносильно тому, если бы ты провела этот день в парке и торговом центре.

– Было бы лучше, – раздраженно, но тихо отзывается Адрия, не представляя, чего добивается мисс Лиам. Если хочет выгнать ее из школы, пусть так. Ей не нужна эта школа и все убогие сплетни, которые она порождает.

– Адри, ты неплохая девочка. – Мисс Лиам медленно вздыхает, голос ее наконец смягчается. – У тебя… Сложная ситуация дома. Но ты ведь можешь ходить в школу не потому, что это нужно кому-то, а потому, что это нужно тебе. Ты решила, куда будешь поступать?

Адрия едва сдерживает смешок.

Где она и где колледж? Где деньги на колледж, которых ей не видать как своих ушей? Как Чарли в ближайшие пару дней не видать в зеркале своего глаза.

– Никуда, мисс Лиам. – Теперь Адри изображает из себя диктора, пытаясь вложить в голос как можно больше бесстрастности. – У меня нет возможности пойти в колледж.

Мисс Лиам переваривает эту информацию медленно, точно пробует на вкус:

– Есть бесплатные программы, Адрия, и не все вопросы решаются деньгами. Если денег нет, мир не рушится, понимаешь?

Адри сложно согласиться.

Когда Адам несколько дней не появляется дома, а Аманда берет друг за другом смены в кафе, которое принадлежит тем, у кого есть деньги, это все меняет. Когда уверенные идиоты с толстыми кошельками строят планы на будущее, потому что это самое будущее им могут оплатить родители, Адрия боится думать о будущем вовсе. Когда ее положение в мире и без того столь шаткое, отсутствие денег лишь усугубляет проблемы – ее манера таскать старые вещи тети вызывает насмешки, а неспособность заменить старый телефон и вовсе унижение. Мир таких, как Адри, рушится, когда нет денег. Но она даже не говорит об этом. Кому? Отцу, который сделал для нее не больше, чем уборщик в школе, или Аманде, которая и так сделала то, что не должна была?

Мир рушится, но Адри предпочитает молчать об этом.

Встретившись взглядом с мисс Лиам, Адрия неприятно укалывается о холодную проницательность, затаенную в глазах учительницы. О чем она вообще знает и о чем ей знать не положено?

– У тебя проблемы с ребятами? С отцом? Скажи честно, – а таким голосом можно было бы зачитывать задания контрольной работы.

«Сколько яблок было в корзине?»

Адрия знает, что никогда не ответит правильно.

В корзине было пусто, но зачем кому-то об этом знать.

– Нет, Чарли кретин, а отец здесь ни при чем. Вам ли не знать, что мой опекун – тетя. Все по бумагам, – последние слова она почти выплевывает перед мисс Лиам.

– У тебя есть конфликты в школе? Или дома?

Адри бросает на мисс Лиам взгляд, в котором сквозит ядовитое раздражение:

– Вы хотите знать, почему я не делаю домашку по математике? – Слова срываются с губ быстрее, чем мысль делает оборот по сознанию.

Мисс Лиам пожимает плечами – то ли в растерянности, то ли в согласии. Кто разберет эту женщину?

– Дело не в математике, Адрия, а в тебе. Ты убегаешь от проблем, закрываешься. Ты делаешь хуже себе.