Трещины и гвозди

Теперь, сидя рядом с Джимом, никакая ложь ее уже не волнует. Как Джима не волнует то, почему семнадцатилетняя девчонка в драной джинсовой юбке и со смазанной черной подводкой сидит с ним на заднем сиденье «Вольво», даже не удосужившись спросить, куда они едут. Наверняка за двадцать с лишним лет жизни и Джим, и это сиденье видали многих таких девчонок, которым плевать, куда бежать. Единственно верным направлением всегда было одно – «подальше отсюда».

Перед тем как оказаться в этом «Вольво», Адрия хлопнула дверью ранчо и пожалела об этом в следующую же секунду. Она обещала себе не показывать слабости перед Адамом, не позволять никому рассмотреть длинные, расползающиеся по ее жизни трещины, но весь ее боевой дух в обертке из вычурных слов осыпается вместе с высохшей краской двери. У Адри не хватает сил выдержать бег на такие долгие и изнурительные дистанции, не хватает сил на очередной бросок дерзости, поэтому хлопнуть дверью оказывается проще. Всегда проще.

Но через пятнадцать минут добровольного изгнания Адрия понимает, что не взяла деньги.

У нее их и нет.

Через двадцать минут осознает, что ей некуда идти.

Никогда и не было.

Про Джима она вспоминает не сразу. Отыскав в соцсети его похабный комментарий к последней сторис, она все еще сомневается. Джим, @fckng_s1nn, пишет:

Джим

Соска.

Джим, @fckng_s1nn, выступает в барах вместе с приятелями и уже трижды зовет ее на концерт. Посреди чистого поля Адрия вертит в руках телефон и медлит, вяло прикидывая, хорошая ли это идея, но потом наспех пролистывает его страницу и набирает сообщение, откинув все сомнения в подступающую темноту:

Адрия

Приглашение в силе? Сегодня, сейчас.

Джиму не нужно много времени на подумать.

– Тебе повезло, что мы заезжали к знакомому неподалеку, – говорит Джим, перекрикивая музыку в салоне. – Тебе повезло, что ты едешь на концерт века.

Он с друзьями подбирает ее по дороге в Кентукки.

Про Кентукки Адрия узнает случайно, когда парень с переднего сиденья говорит, что в прошлом году его тетка без вести пропала в Кентукки после сильного торнадо. Спасатели и волонтеры искали ее несколько недель после того, как обнаружили ее разрушенный трейлер в лесу. Тело так и не нашли.

Адрия откидывается на спинку сиденья, со злой циничностью причитая, что в случае чего ее тело под Кокомо тоже не найдут. Но, как ни странно, вместе со злым сарказмом внутри оживает и что-то другое, гораздо более глубокое, основательное, то, что не позволяет Адрии попросить остановить машину и выйти где-то на границе округа Сангамон. Пока не поздно, пока «Вольво» не унесет ее в другой штат за четыре часа от дома. И это что-то основательное только укрепляется с каждым километром, с каждой промелькнувшей в окне заправкой, на кассе которой продают дешевые ароматические елочки. Это что-то Адрия трактует как уверенность. Уверенность, чтобы действовать на свое усмотрение, чтобы оказаться в паршивом «Вольво» по своей воле. Никто не заставляет ее, никто не ждет, не просит, а Джим, разглядывая в выражении ее лица решительность, лишь говорит: «Ты отчаянная». И Адрии нравится это отчаяние. Нравится оказаться на мгновение на острие жизни, почувствовать, что выбор, который она делает ее собственный. И на этот раз она выбирает не злость, а нечто большее. Нечто, с чем ей еще предстоит познакомиться ближе.

По приезде в Кентукки Адрия уже чувствует себя на одной волне с этими людьми, что газуют вперед, не имея привычки оборачиваться. Джим спустил деньги, которые мать откладывала на колледж, на несколько новых гитар и машину. Парень с пирсингом, Майк, сбежал из дома еще в шестнадцать и теперь, шесть лет спустя, шутит, что это были лучшие годы его жизни. Водитель за рулем – просто псих. Но все втроем – отребье в глазах общества – они имеют столько самодостаточности, чтобы в эту самодостаточность поверила и Адрия.

Когда посреди темной парковки ребята выгружают инструменты из багажника, она оглядывается, ощущая себя весьма самодостаточной, чтобы оказаться в Кентукки за полночь по своей воле. Электрический свет едва добирается до парковки, а пара фонарей мерцает вдалеке, освещая неприглядные подробности какого-то небольшого городка в глубинке штата. Спящие улочки в запустении, несколько заколоченных ставен старого магазина техники, потухшая вывеска мотеля у дороги, петляющей в тишине куда-то вдаль.

Адрия быстро гасит тревогу, не позволяя страхам подкупить себя и убедить в том, что выбор, который она сделала, паршивый. Нет. Джим подталкивает ее в сторону служебного входа с вывеской «Не входить» и ведет по путаным коридорам вдоль сваленных коробок в глубь здания. Когда наконец где-то вдалеке оживает музыка, а неоновый свет бьет по глазам, Адри утверждается в своей самодостаточности. В том, что побег стоил того – как четырех часов неожиданного путешествия, так и лжи, погребенной в глубине телефона в переписке с Амандой.