Треск Цепей II: Белый Ворон

Сияние в воде сдвинулось, раздался плеск, и на поверхности показался тот, кого звали Морагом. Всё это время большой рыжий кот был внизу, на дне. Теперь же он вынырнул, бросил на нас взгляд и, повернувшись спиной, пошёл к берегу, внушая уважение своими габаритами. Но прежде чем он повернулся спиной, я увидел источник красноватого света — амулет, висящий на его груди.

Кошак был массивен и силён. В отличие от встреченных ранее зверолюдов, он не походил на исхудавшего раба и не нёс на своём теле отпечатков скверны. Я не видел язв или проплешин. Удивительно, но этот слуга тёмных сил производил впечатление полностью здорового существа.

— Ма-а-аленькая кошка пррривела защитника. Я думал ты никогда не веррнёшся Малиша, но видимо черви сожрррали не только твою печень и серррдце, но и мозги.

Не доходя до берега, он встряхнулся, брызги попали на тройку кошек и те заурчали. Долетели они и до меня, пройдясь по штанам и сапогам. Но мне было плевать.

— Он не защитник Мррау-ру, он убийца и один из фаворрритов повелителя. Он отррежет твой язык и скоррмит твоим же слугам Моррраг!

В голосе Малиши сквозило неподдельная ненависть. А Мораг выглядел чересчур самоуверенным.

— Что она обещала тебе человек? Один из артефактов нашего дома? Лунную книгу? — Рыжий гигант взял из рук служанки полотенце и, растерев свою мокрую шерсть, отбросил его, цыкнув на служанок, чтобы те проваливали прочь.

Я стоял в пяти метрах от края купальни, наблюдая за зверем из-под прикрытых век. Ещё на пути в логово зверолюдов, я засунул в перчатку один из камней силы и сейчас безостановочно прокручивал в голове жест и слова, произносимые Соней для создания защитного купола.

— Молчишь? Она не сможет выполнить своих обещаний, потому что не она глава дома. Я же, напррротив, с рррадостью заключу с тобой сделку, если ты прррямо здесь и сейчас отррррубишь этой блохастой Мок’норрра её гол…

— Беги Малиша.

Я перебил Морага и тот замолчал, растягивая губы в кошачьей улыбке.

Наверное, на мгновенье им всем показалось, что я принял предложение рыжего кота. Но это было не так, я слушал его болтовню в половину уха и отслеживал передвижения, прокручивая в голове заклинания Сони.

— Бегите все.

Сокрытый от чужих глаз камень силы — растаял в моей руке.

Битва

В порабощённый ярус вело четыре спуска, четыре лестницы закрытых тяжёлыми рунными створками. Ни одно существо, будь оно материально или бесплотно, не могло до поры проникнуть сквозь эти преграды.

Но сегодня створки раскрылись…

Гул подземных механизмов загулял эхом по улицам подгорного города. Потусторонний свет затопил ярус, откликаясь на пробуждение находящихся в дрёме мертвецов. Изъеденные тленом рты раскрылись, пытаясь втянуть воздух в сгнившие лёгкие, а иссохшая плоть шевельнулась, заставляя суставы с треском проворачиваться. Сотни немёртвых захрипели и заволновались, делая первые ковыляющие шаги в сторону малых подгорных врат…

Им навстречу, сотрясая воздух оглушительными воплями, бросились берсерки подгорных кланов. Татуированные силачи, презирающие защиту и зачастую удерживающие оружие в обеих руках. Из-за их спин, во врага полетели метательные топоры и горящие священными рунами копья.

У каменных лестниц закипели бои.

Но не только низшая нежить, состоящая из мумифицированных трупов, противостояла горцам. За спиной одного из берсерков возник призрак, ударил двумя полупрозрачными серпами лишая своего противника головы и вновь исчез, чтобы через секунду появится в следующем месте и снова нанести смертельный удар.

Где-то в толпе гнилые губы прошипели заклятье и сразу несколько горцев выронили оружие, хватаясь за головы. Оглушённые тяжёлым ментальным криком они погибли через десяток секунд растерзанные толпой низшей нежити, чьи прикосновения вытягивали саму жизнь.

— День славы и смерти!

С громоподобным криком наместник швырнул свою золотую секиру в гущу мертвецов, приметив за спинами обычных кадавров немёртвого чародея. Ряды едва переставляющих ноги трупов подконтрольные воле высшей нежити шагнули, стремясь оказаться на пути оружия и остановить его, но не вышло. Их тела загорались золотистым пламенем и разлетались в клочья, стоило им коснуться зачарованного артефакта. Конечности отрывались, а грудные клетки с лёгкостью рассекались вращающимся оружием.

Бросок почти достиг своей цели прорубив целую просеку в рядах шатающихся кукол. Но, в конце концов, был отбит в сторону тёмным магическим дымом, что поднялся по воле костяного колдуна. Запущенный рукой наместника снаряд с визгом отлетел в сторону и, уничтожив ещё нескольких мертвецов, зазвенел по каменным плитам.

Огромный горец сразу после броска спрыгнул в самую гущу немертвых. Его кожа разгорелась рунным рисунком, защищая владельца от ударов и вытягивающих силу прикосновений. Громка сам по себе был оружием, без труда сокрушающим нежить голыми кулаками, на чьих костяшках алели руны крепости и дробления.