Tresor Ее Величества

– Некоторое время назад Наталья Федоровна Лопухина была одной из самых красивых придворных дам и пользовалась расположением не только членов императорской семьи, но и покровительствовала некоторым молодым людям. Лопухина старше Елизаветы Петровны на целых десять лет. Вначале она была статс-дамой при Анне Петровне, а потом в той же должности продолжала служить Елизавете Петровне. Как-то раз, а именно в 1735 году, Лопухина сделала то, чего не прощает одна женщина другой, а именно – заколола себе в прическу шелковую розу, точно такую же, как у Елизаветы Петровны, и отправилась в таком виде на маскарад. Понятное дело, что не в одной лавке они их покупали. Но факт – розы были совершенно идентичны. Уж я проверял, можете верить.

– А откуда Лопухина узнала, что Елизавета Петровна будет украшена розой? – Перебил рассказчика Бецкой.

– Так Лопухина же была ее статс-дамой, – пожал плечами Ушаков. – Фрейлины одевают и причесывают государыню, и ничего удивительного, что они знают в подробностях, как будет выглядеть царица. Мне тогда не дали провести полноценного расследования, но за день до этого самого маскарада кто-то похитил жемчужное ожерелье Елизаветы Петровны, так что в то время я находился при дворе и, в основном, разыскивал пропажу.

Тем не менее я выяснил, что Лопухина приказала зарисовать эту самую розу. Что же до материала, то пока шилось платье и изготавливалась роза для Ее Высочества, тогда цесаревны, у Натальи Федоровны была возможность входить и выходить в комнату к швеям, должно быть, тогда же она и украла ленту. Повторюсь, роза была один в один, а пошивочной материал и всякая мелочевка обычно доставляется в большем количестве, нежели это требуется.

В разгар бала государыня приметила розу, остановила музыку и принудила нахалку встать на колени, после чего велела подать ножницы и срезала розу вместе с длинной прядью волос, что называется, под корень. После чего совершенно справедливо закатила Наталье две хорошенькие пощечины, чем инцидент, собственно, и был исчерпан.

Злые языки, правда, утверждали, будто Наталья Федоровна покушалась не только на розу императрицы, но и на… нечто более ценное… но, повторюсь, все это чистой воды домыслы. После этого маскарада побитую статс-даму прозвали Шелковой розой. Вот, собственно, почему я предполагаю, что, находясь в ссылке, Наталья Федоровна или кто-то из ее бывших сподвижников могут намекнуть на участь ныне осужденной за участие в заговоре Лопухиной, прислав ее символ – шелковую розу.

Бецкой понимающе кивнул.

– Вообще, семейство Лопухиных давно на подозрении у Тайной канцелярии. Один Лопухин проходил по делу царевича Алексея. Потом в 1719 году отличился супруг Натальи Федоровны – Степан Васильевич[57], этому зубоскалу, видите ли, восхотелось поржать в церкви, во время богослужения по случаю смерти царевича Петра Петровича[58]. За что вся семья была приговорена к ссылке в Кольский острог. А в двадцать четвертом по делу Виллима Монса мать Натальи порют кнутом и отправляют в Тобольск. И все, доложу я вам, более чем справедливо.

Собственно, в ссылке все эти милые люди пробыли до 1727 года, после чего сенатским указом были возвращены в Петербург. Степан Васильевич сделался кригс-комиссаром и генерал-поручиком в Адмиралтейств-коллегии, Лопухины получили имение в Суздальском уезде. Казалось бы – живи и радуйся. Нет! Полгода назад, летом, они организовали заговор против Елизаветы Петровны!

При упоминании о заговоре, давно уже носящем прозвание «Ботта – Лопухиных», Бецкого передернуло. Так как пока длился этот, как всем было понятно, высосанный из пальца процесс, был посажен под домашний арест брат канцлера Михаил Бестужев[59]. А также женатый на одной из фигуранток дела князь Никита Юрьевич Трубецкой[60], занимавший должность генерал-прокурора. Родственники отговорили Ивана Ивановича возвращаться в Россию до тех пор, пока над родом Трубецких, к которому он имел касательство, занесен меч правосудия.

Заговор раскрутили по доносу, причем если Тайная канцелярия выбила показания пытками, огромную роль в сборе доказательной базы принадлежала не имевшему никакого отношения к судейству Лестоку, который тщился под это дело скинуть канцлера Бестужева.

– Все обвиняемые были допрошены, пытаны, – продолжал, не обращая внимания на состояние гостя, Ушаков, – и что бы вы думали? На первом же допросе Наталья Федоровна выдала свою ближайшую подругу, кстати, невестку великого канцлера графиню Анну Бестужеву[61], а та баронессу Софию Лилиенфельд[62] и ее мужа[63]. Пошло-поехало, – он махнул рукой, – а мы, грешные, потом вынуждены клещами правду вытягивать, огнем да мечом агнцев от козлищ отделять. В общем, все кончилось тем, что суд приговорил вырвать языки и колесовать, но Елизавета Петровна, она же никого не казнит, посему колесование было заменено на битье кнутом. В общем, чету Лопухиных и Анну Бестужеву выпороли кнутом, после чего урезали языки и сослали в Сибирь, ну а все имущество, как водится, конфисковали. Сослали, но как – родителей отдельно, детей отдельно.