Третье поколение

Вечером этого дня он пришел к Нестеровичу. Было уже поздно. Наумысник выбрал этот час, чтобы застать его одного. Нестерович обычно поздно приходил домой. Теперь он сидел один в большой комнате и курил. На­умысник тоже закурил и сел против Нестеровича. Та­ким образом, он не нарушил атмосферы молчаливого покоя после трудового дня.

— Я искал тебя днем и не нашел, — сказал На­умысник после долгого молчания и флегматического позевывания (это дополняло атмосферу покоя).

Нестерович не ответил, выжидая. Наумысник помол­чал и снова заговорил:

— По-моему, кирпичный завод можно приостано­вить. Кирпича чертова пропасть. Надо придумать дру­гой какой-нибудь транспорт. Подводы — и дорого и медленно...

Нестерович устало кивнул головой.

— Я надумал переехать в Минск, — сказал Наумыс­ник.

— Как переехать?

— Совсем. У меня, ты знаешь, дочь на днях школу кончает. Оставлять ее недоучкой не хочется. Пускай дальше учится, в институт какой-нибудь поступит или еще куда...

— Ну и хорошо, пускай поступает.

— Вот я и думаю переехать в Минск или же в дру­гое место, где институт имеется. Тем временем и вторая дочь подрастет, и ей скоро надо будет учиться дальше. А лучше всего, когда и учатся и дома при отце остаются.

— А зачем же им быть при отце? Пускай едут и учатся.

— Да и вообще хочется пожить в городе. Что ж, я уж немолодой. А что я видел в своей жизни, когда бат­рачил у панов? Все испытать хочется.

Нестерович подпер лоб руками. «Опять батрачеством хвастает. Ну-ка, что дальше будет?»

— Но ведь ты здесь нужен, на строительстве. По­чему ты об этом не думаешь?

Наумысник весело взглянул на Нестеровича:

— А я и думаю. Но ведь ударником всюду можно быть. Дай мне справку о том, что я хорошо работал у тебя на строительстве, пусть партком подпишет. На­пиши правду, как я работал, и меня сразу же, куда бы я ни явился, примут на работу. Нельзя так считать, что только здесь, мол, строительство, а в другом месте ничего и нет. В нашем государстве все к одной цели ведет.

— Подумай, может быть, останешься? Ты здесь ну­жен. Зачем же я буду нужными людьми бросаться?

— Я давно уже это обдумал. Все собирался тебе сказать.

— Почему же не сказал?

— Надо мной не капало.

— И вдруг закапало?

— Так ведь дочка школу кончает.

Нестерович заметил, что Наумысник все время гово­рит ему «ты». Раньше он обращался к нему то на ты, то на вы, будто никак не мог отважиться окончательно перейти на ты.

— Значит, написать тебе справку?

Нестерович не сводил глаз с Наумысника.

— Да.

— Какую же тебе справку? — Нестерович достал из кармана карандаш. — Карандашом хорошо будет? Ка­рандаш химический.

— Лучше бы чернилами.

— Ничего, потом машинистка перепечатает. Где же ты видал, чтобы такую справку от руки писали?

— И то правда.

Лицо Наумысника сияло от радости. Нестерович писал, прикусив губу, и произносил слово за словом: «Дана сия лучшему ударнику строительства...»

— Ну, говори, что писать дальше?

— Бывшему батраку...

— Ладно. Бывшему кулаку...

— Как это — кулаку?

— А откуда я знаю, что ты батрак? У меня же ни­каких фактических данных об этом нет.

Наумысник побледнел, потом покачал головой:

— Эх, ты! Человеку не веришь? Ты о человеке по работе суди.

Нестерович выдержал паузу и расхохотался:

— Испугался? Я пошутил. Никакой справки я тебе не дам. Ты мне тут нужен. Оставайся, готовь кирпич — скоро будем новый корпус закладывать. Иди, брат, спать. Я тоже ложусь, пора отдыхать.

Наумысник ушел от Нестеровича встревоженный и злой. «Хоть бы ночевать предложил, знает же, что мне далеко». Он спустился к реке, столкнул на воду лодку, на ходу вскочил в нее и взмахнул веслами. Темные бе­рега побежали навстречу. А в это время Нестерович, лежа в постели, думал о том, что Наумысник побледнел при слове «кулак».

На следующий день Наумысник впервые взошел на леса. Действовать он начал очень предусмотрительно и энергично. Позднее выяснилось, что он так решительно пошел на это не потому, что думал и в самом деле оста­ваться здесь хотя бы до конца постройки первого кор­пуса и боялся, что портной его встретит и узнает. Ему оставалось пробыть здесь всего каких-нибудь три-четыре месяца: это время он мог просидеть на кирпичном за­воде, куда портной никогда и не заглядывал. Но ему еще не давала покоя мысль о Славе. «Это — она, ребе­нок Творицкого. Почему она здесь? С кем она? Зося Творицкая тоже здесь?» Впрочем, о том, что она здесь, он знал уже тогда, когда просил у Нестеровича справку. По дороге к нему он зашел в контору. Прежде чем войти, постоял на улице, искоса заглядывая в окно — нет ли там случайно портного? Затем вошел и стал просматри­вать вывешенные списки бригад ударников. Здесь он и увидел имя Зоси Творицкой. «Портной, Творицкая, мо­жет быть еще кто-нибудь?! Как же прожить эти ме­сяцы? Хоть бы кто-нибудь из них исчез!» Впоследствии выяснилось, что срок пребывания на стройке — «три-четыре месяца» — оказался для Наумысника вполне реальным. Он наступил даже раньше. Тогда была уже осень. А сейчас Наумысник старался как-нибудь дотя­нуть до этого срока.