Третье поколение

Я сразу же испугался. Не покойника, да и был ли он покойник? Испугался я чего-то. Вот и рванул к себе в квартиру и быстро позвонил куда следует. Уж эти-то номера телефонов с детства заучил. Потом, после звонка, сел и подумал: а ведь верно он сказал, всегда я в какие-то истории вляпываюсь.

2

И меня часто упрекали, что я — как флюгер. Очень меня это задевало. А потом я понял: да все мы флюгеры, чего выпендриваться-то? Просто для всех нас дуют разные ветры.

Дополнение 7 с.

Так вот, позвонил я куда следует. И те, кому следует, таскали меня с месяц примерно. Но ведь признаков насильственной смерти не было. Был труп кого-то, умершего от чего-то. И все.

Часики я тогда же обнаружил у себя в кармане старого моего тулупчика. Как они туда попали, ума не приложу, я, кажется, помнил, что не брал их, даже-руки за спину прятал. Но часики были. Так чего уж тут? И я их вскоре запрятал. И тем, кому следует, ничего про часики не сказал, решив, что во-первых, подарок, во-вторых, себе же хуже, измучают всякими вопросами.

А давешний испуг отчего-то не проходил. Так и ожидалось нечто ошарашивающее. Чуял я — в часах все дело. Хотя не исключено, что тот бедолага подъездный был психом. И больше ничего, ровным счетом.

Прежде чем запрятать часики, я к ним долго присматривался. Крутил так и этак, как младенец цацку. То есть, со стороны можно было подумать, ненормальный (это я, значит), никогда в жизни часов не видел. Видел, конечно. Да и кому было со стороны? Никому я их не показывал, и что показывать? Ну часы и часы. Может быть, и отечественного, производства. На них же не написано. Вообще не было никакой надписи. Да еще и не открывались они, как я ни мудрил. Но шли тютелька в тютельку, проверял.

Иногда мне хотелось шарахнуть их чем-нибудь тяжелым. Вызов чудился мне в них. Дескать, делайте что хотите, а я буду себе идти да идти. Но я удерживался. Так и жил себе, чувствуя, что они где-то рядом тикают. Изредка я понимал, что так вот и жизнь пройдет, пройдет и кончится. А они так и будут тикать. Наплевать, мол.

А однажды, кажется, в бессонную ночь сообразил я еще одну штуку. Вы только представьте себе: ведь они будут тикать даже тогда, когда я умру! И где-то там, где я уже умру, они будут идти, независимо от меня, но так же раздражая! Не от этого ли окачурился раньше времени тот чудак?

Я, кажется, как-то обозвал его психом? Пожалуй, погорячился чуток. Собственно, почему я решил, что он псих? Просто он тогда, еще в подъезде, заявил, помимо всего прочего:

— Обалдеть, но я совершенно ничей. Вообще. Представляешь? Даже не инопланетянин, на худой конец. Каково?

Вот чего он городил. Но городил-то как тоскливо. Как если бы признавался, что неизлечимо болен. Но когда говорят о болезни, легче поверить, чем в таком. Вот у меня, скажем, язва желудка. Вернее, мне кажется, что язва, в больницу-то я не ходил, пропадешь совсем там. Но вот у соседа — то же самое, что и у меня, в смысле ощущений, а у него диагноз — официальный. Так вот, язва. Не рак, конечно, но поздравлять не с чем, радости мало. Так иногда скрутит… Вот и не спишь ночами. Всякое в голову лезет. И про часы тоже. Время идет, а ничего ошарашивающего не происходит. Я поначалу думал, что кто-нибудь придет за ними. Ну и… в благодарность, что сохранил…

А кто его знает, между нами, инопланетянин он или нет? Это раньше было запрещено, а сейчас это дело, я слышал, вполне возможное. И ничего тут указами не докажешь. Хочешь верь, хочешь не верь… Даже кому следует, ничего не докажут. Дохлое дело, честное слово. Да и где столько денег взять — проверять всяких психов? Хотя, повторяю, это не факт, что он псих.

И вот так мы с вами можем рассуждать сколько угодно. А они (часы) будут тикать, идти, то есть. Вот ведь что возмутительно! И на кой, извиняюсь, он мне их подарил?

3

— Доведут они меня. Откажусь от звания «гражданин».

— А я заранее это сделал. Не дожидаясь, пока они меня подведут.

Дополнение 119

Где-то на третий, кажется, день после его кончины (?) меня вызвали на опознание. Поганое, знаете, это чувство, идти на опознание. Не люблю я этого… Прямо не по себе. Хотя и не приходилось ни разу. Но ведь можно представить, у каждого есть воображение, которое не очень-то щадят, вот я и представил.

Но вот что удивительно. А псих этот (или не псих, все-таки?), конечно, здорово изменился. Собственно, поэтому, наверное, меня и вызвали. Чтобы рассеять сомнения. Но изменился он не так, как трупы изменяются со временем. Хотя, повторяю, мне и не приходилось наблюдать за тем, как изменяются трупы, да и не очень-то хотелось, бог с ними совсем.