Третье пришествие

Фима и Дима потрудились на славу, целый фильм смонтировали. В этом ужастике астероид разваливался на куски, которые тучей накрывали несчастную Европу и добрую половину Североамериканского континента. От Урала до штата Пенсильвания все взрывалось и горело. Чудовищные волны разбегались по Атлантическому океану. Миллиарды тонн пыли, песка, дыма и водяных паров поднимались в стратосферу. В углу экрана мерцали красные цифры, отражающие процентное содержание кислорода в воздухе: 21, 19, 17, 16, 15,5…

– Все, – сказал Дима. – Дальше дышать будет трудновато.

– Но это случится через четыре-пять месяцев после взрыва? – живо отреагировал Крючканов. – Я правильно понял, что время еще есть?

– Надеемся, – сказал Дима. – Если не сбудется страшное пророчество Владипетровича.

Он взглянул на меня. Я кивнул.

– Владимир Петрович считает, что одной метеоритной бомбардировкой мы не отделаемся. Каменный Гость еще что-нибудь учудит.

– Вот как? И что же он учудит?

– Не знаю, – сказал я. – Но что-нибудь такое, от чего жизнь на Земле станет совсем невозможной.

– Простите, но это уже…

– Фантастика? – улыбнулся я. – Примерно через пятнадцать минут мы узнаем, такая ли уж это фантастика.

– А что случится через пятнадцать минут?

– Космическая станция «Пересвет», запущенная Туманяном, сблизится с астероидом на минимальное расстояние.

– Ах, да, да. И вы ждете потрясающих открытий?

– Поживем – увидим. Пейте чай, Виктор Васильевич. Пока есть такая возможность.

– Спасибо, – сказал Крючканов. – Очень ароматный у вас чай. Что там за цветы?

– Медуница, по-моему.

– Алиса Георгиевна заваривала?

– Она, – ревниво сказал я.

Все замолчали. Крючканов благостно пил чай с баранками. Фима сидел перед ним и цепенел на генетическом уровне. Дима наблюдал за тем, как раскачивается фонарь. Через открытую фрамугу были слышны скрип, чириканье воробьев, голоса охранников. Совершенно неуместные своей обыденностью звуки. Это становилось невыносимым. Я подошел к лестнице и крикнул вниз:

– Алиса Георгиевна! Когда позвонит Туманян, дайте громкую связь.

– Он уже позвонил.

Под потолком щелкнуло.

– Владимир Петрович?

– Да. Слушаю.

– Плохие новости. Связь со станцией «Пересвет»…

Признаться, это меня не удивило. Напротив, я удивился бы благополучному исходу.

– Но хоть что-то успели заснять? – без особой надежды спросил я.

И тут Туманян вдруг порадовал.

– Так точно. Вот только с гораздо большего расстояния, чем хотелось бы.

– О, это лучше, чем ничего. Есть что-нибудь любопытное?

– Весьма и весьма. Снимаю шляпу, Владимир Петрович. И посылаю бутылочку «Арарата». Как мне говорили, вы его любите.

– Картинку, картинку лучше пошлите.

– Уже передают на ваши компьютеры.

Краем глаза я видел, что Фима и Дима усиленно кивают со своих посадочных мест.

– Владимир Петрович, у меня к вам просьба, – сказал Туманян. – Как только придете к каким-нибудь выводам, сообщите мне, хорошо?

Вообще-то, Тарас приказывал докладывать только ему да Некумыкину, но…

– Обязательно, – сказал я.

Дима поднял большой палец. Репутация фирмы пухла прямо на глазах.

Крючканов мило улыбнулся.

* * *

Сначала Каменный Гость выглядел ярким пятнышком. Потом пятнышко потемнело, увеличилось в размерах – астероид повернулся к станции своим «грязным» боком.

Разгонный блок станции сработал как надо. Судя по цифрам, мелькавшим в углу экрана, скорость сближения составляла пятьдесят шесть километров в секунду, это очень много. С такой скоростью из Москвы в Вашингтон мы летали бы за три минуты. Вскоре на темной поверхности космического пришельца стали различимыми типичные кольцеобразные структуры метеоритных воронок.

– Диаметр астероида – семь целых и три десятых километра, – сказал Фима. – Сюрпри-из…

– Семь километров?!

– Да. Плюс-минус двести метров.

– Йокст, – сказал Дима.

– Что такое?

– Да он же круглый. Прямо колобок какой-то.

– Это важно? – спросил Крючканов. – То, что он круглый?

Фима и Дима деликатно промолчали. Они много поработали над моим астрономическим образованием и теперь давали возможность блеснуть эрудицией.

– Очень важно, – сказал я. – По форме астероиды обычно напоминают картофелину, баклажан либо особо толстый огурец. Сила их гравитации слишком мала для того, чтобы выровнять поверхность. Даже Фобос и Деймос, спутники Марса, гораздо более асимметричны, чем наш Гость. Шарообразный астероид – штука очень древняя. Чтобы приобрести округлость, нужно многие миллиарды лет собирать пыль. Я не ошибаюсь, Дима?

– Точно, шев, – заверил тот. – Отлично, шев. Пятерка!

Крючканов опять улыбнулся.

– Вы умеете подбирать кадры, Владимир Петрович.

– Ну, до вас мне далеко, – проворчал я.

– Не скромничайте. На меня работает большая организация, а вы занимаетесь подбором сотрудников в одиночку. Но что значит эта шарообразность астероида? В практическом смысле?

Мне начинало нравиться его поведение. Он не пытался изображать всезнайку и не скрывался за таинственным молчанием. Несомненно, Крючканов знал много такого, чего не знали мы. Но вот чего не знал – о том спрашивал. Не стеснялся.

– Скорее всего, над астероидом поработали. Если это вообще астероид.

– Кошмар, – серьезно сказал глава ФСБ.