Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Вот, ты счастливый, заснул,

а твой Ведогонь[10] вышел мышью,
бродит по свету. И куда-куда не заходит,
на какие горы, на какие звезды!
Погуляет, всего наглядится, вернется к тебе.
И ты встанешь утром счастливый после такого сна:
сказочник сказку сложит, песенник песню споет.
Это все Ведогонь тебе насказал
и напел и сказку, и песню.
Посмотри, вон растерзанный лежень лежит,
это наша бездольная, наша убогая Русь,
ее повзыскала Судина, добралась до голов:
там, отчаявшись, на разбой идут,
там много граблено, там хочешь жить,
как тебе любо, а сам лезешь в петлю.

А.М. Ремизов «К Морю-Океану»

…Однажды… Жила-была… В некотором царстве, в некотором государстве… Стоял жилой дом. Не то чтобы новый, да и не больно старый, и одной стороной глядел на октябрьский[11] закат, правда не всеми окнами. Некоторые скрывались за высокими тополями, чьи календари по осени всегда отставали, и посему деревья пока не обращали внимания на багряно-желтое ее шествие. На балконе третьего этажа, заваленном всякой всячиной, на рухнувшем диване сидела девушка и читала библиотечную книгу в истертом переплете, время от времени поднимая взгляд серо-голубых глаз в сторону солнца, садящегося меж двумя заводскими корпусами.

Посмотрим на эту девушку. В ту пору, если не изменяет мне память, в Тридевятом том государстве проживало около 269 миллионов человек. Если отметем неславянское население, то останется 189 миллионов двести тысяч. Разделим приблизительно наполовину, так как мужская часть не в счет. Предположим, что белокурых и светлоглазых сорок процентов. Возьмем во внимание возраст. Итого выходит, что таких девушек было по меньшей мере 611 тысяч. И наверное, тысяч пятьдесят в этот момент читали.

Книга, должно быть переводная французская и про любовь, как нельзя лучше подходила последним аккордам затянувшегося бабьего лета. Ничего не замечая вокруг, девушка внимала вещам, про которые очень мало говорили в школе, и послушно пошмыгивала носом все чаще и чаще, так как роман катился под шелест страниц к драматической развязке. Вот волны Сены сомкнулись над головой главной героини, и в темнеющем послезакатном воздухе девушка захлопнула книгу, а глаза ее были полны ясных слез. И все-таки… как это прекрасно – умереть во имя любви! Пожалуй, лучше, чем учить математику и получать двойки по географии. Девушка вздохнула.

Присмотримся повнимательней к ней. Собственно говоря, она была еще скорее девочкой четырнадцати-пятнадцати лет, телом тоненькая и хрупкая, с душой мягкой, как морская волна. Но не забудем о силе волн, их терпении перемалывать скалы в песок, вспомним о ярости цунами, сметающей все на своем пути! И, заканчивая нехитрое описание, отметим на остреньком личике бледнеющие веснушки, медвежатами готовящиеся впасть в зимнюю спячку. Звали девочку… ну, скажем Наташей, и училась она, в общем-то, на тройки.

Роман, в котором на триста двенадцатой странице главного героя по ошибке казнили в хмуром месяце брюмере четвертого года Республики, а на последней, триста девятнадцатой, его возлюбленная утопилась с горя, сильно взволновал Наташу. Но вместе с тем как-то странно не расстроил – такая любовь могла (должна была!) кончиться только трагически: уж слишком было красиво. Конечно, Наташа жалела и его, и ее, но погибли они как раз вовремя, на свое счастье не успев узнать, что являются братом и сестрой (что коварно и злорадствуя собирались им сообщить) – факт, шокировавший Наташу на 197-й странице. Итак, обуреваемая противоречивыми чувствами после чтения, Наташа с сердцем, в котором бушевали стихии ревущих сороковых, вошла в свою комнатку и кораблекрушенцем в шлюпку бросилась прямо к единственному своему, никогда ее не укорявшему за что-либо, утешителю. Тонкие, словно прозрачные пальцы девочки коснулись клавишей, и фортепиано отозвалось звуками вальса из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Немножко успокоившись, Наташа поиграла пару-другую страниц из нотных тетрадок, выпрошенных у подруги с пятого этажа – Насти, что старше её. Потом сыграла еще, уже чисто свое, но напоминавшее нечто когда-то услышанное. Вдохновение спровоцировало девушку на эксперимент, который по робкому ее замыслу зазвучал бы по-французски, и был бы в нем глухой стук гильотины и прерванные сильным всплеском рыдания…

– Наташа! – голос матери донес сквозь проницаемость панельной стены недовольство. – Ну хватит! Мешаешь нам с отцом фильм смотреть!