Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Девочка почти сразу же перестала играть, но назло потыкала еще пальцем по клавишам – на большее в присутствии отчима она не решилась. Конечно, композируют же музыку и в уме, но трусливым зайцем юркнуло прочь вдохновение, а от окрика ослабели руки, как птичьи крылья от ружейного выстрела. Так и сидела она, не зажигая света, в тоскливых объятиях проснувшейся скуки, раздумывая, не проведать ли Настю. Да ведь только как успеешь продолжать прясти ниточку рождавшейся мелодии в чужом присутствии? Да и Настя-то…

– Клянусь Тремя Солнцами, – влетел в раскрытую дверь балкона тихий мальчишеский голос, – последние несколько тактов были очень даже ничего. Тебя совершенно несправедливо прервали.

Наташа резко повернула голову, рискуя вывихнуть тонкую шею. Длинные золотые волосы панически рассыпались в глубоких сумерках. Мальчишки редко обращали на нее внимание, если сдуру не посчитать за такое бесцеремонные толчки в очереди в школьном буфете, небрежно оброненное «А, извини», дерганья за косичку да шепота «Дай списать!» на контрольных по русскому языку. Да и то, что в последнее время Наташа ненароком ловила задумчиво-оценивающие взгляды старшеклассников, несказанно ее то ли смущавшие, то ли радовавшие (но чаще всего это ее просто пугало).

– Не бойся меня, – проговорил опять незваный гость. («Да как он залез на балкон? – поразилась девочка. – И что за штуковины у него за спиной, плащ что ли?») – Не смею причинить тебе зла. Я… дракон[12].

То, что человек – мальчик, – оказавшийся на ее балконе, не просто хулиган, форточник или акробат-эквилибрист, Наташа поняла сразу. А вот слова незнакомца, прозвучавшие с оттенком стеснительности, помогли ее разуму растолковать увиденное. Она беззвучно ахнула – на фоне перечерченного дымящими заводскими трубами темно-вишнёвого неба были достаточно отчетливо различимы перепончатые крылья. Они сгибались и разгибались за плечами гостя, подобно рукам пловца, расслабляющего мышцы после тренировки. В остальном же черный силуэт выглядел вполне человеческим, даже юношеским. Если бы не заметные, светящиеся янтарем глаза с кошачьими зрачками.

– Надеюсь, ты не ненавидишь драконов? – встревоженно поинтересовался незнакомец и добавил ободрительно: – Нас все равно уже в этой вселенной не водится. Мы… эмигрировали.

Наташа долго набирала воздуха в легкие, которые обычно два-три раза в году воспалялись, спасая ее от школы. Дракон же ощутимо замялся, точно самый настоящий подросток на первом свидании. Пауза затянулась.

Наконец девочка – удивительно, как ей не пришло в голову закричать – опомнилась и нарушила молчание вопросом, что первый подвернулся ей на язык:

– А… Почему ты не такой, как в сказках? И об одной голове… В книжках пишут иначе…

– Моя мама – ирландская принцесса, – охотно пояснил драконий мальчик (озарение, что он приблизительно ее возраста, пришло к Наташе в силу пословичной женской интуиции. Она просто знала, ничуть почему-то в этом не сомневаясь).

А пришелец продолжал дружелюбно:

– Даже ожидалось, что я меня буду рыжим. Отец мой был невысокого роста, кстати, трехголовый. Он часто говаривал мне, что, мол, одна голова на плечах чересчур уязвима для сабли или меча. Но, с другой стороны, наряду с недостатками, существует и некоторое преимущество. Одноголовый дракон меньше надоедает самому себе и более общителен. Мой старший брат, который весь почти в папаню, так он вообще считает это более подходящим для змеев с человеческими предками в роду. Но отец не всегда с ним соглашался. С характером был старик!

Наташины брови дрогнули от прозвучавшей в его голосе грусти.

– Был? – спросила она.

– Погиб в бою, – с печальной гордостью ответил драконочеловек. – Конный рыцарь пронзил его копьем. Мы не мстили – поединок был честным, хотя будь папаня лет так на 700 моложе…

– Ты… ты его помнишь?

– Конечно! Он учил меня летать. А мама жива и внуков, племянников моих, нянчит.

Как нянчить драконенка, Наташа не представляла. Но заинтересовало ее другое:

– Тогда сколько же тебе лет? – запутавшись, спросила она.

– В человеческом эквиваленте примерно шестнадцать с половиной. А так… Знаешь, время, оно течет по-разному. Маманя выглядит на сорок, ну сорок семь, а родилась задолго до Столетней войны. Останься она среди людей, так давно и имени ее никто не помнил бы.

– Я сплю, – убежденно сказала Наташа. Она была совершенно сбита с толку.

Драконьи крылья зашуршали об косяк.

– Сны нельзя потрогать. Но меня можно.

И он коснулся сухими горячими пальцами Наташиной руки. Девушка не забилась в истерике. Даже не отпрянула. Может, только потому, что была слишком ошарашена. Может быть, потому, что верила в чудеса, зачитывалась легендами и былинами, хоть и давно засыпала без куклы. А может, и по причине того, что дракономальчик ничуть не излучал какой-либо угрозы. Но скорее всего, из-за любопытства. Ведь если верить сказочному гостю на слово, то живого дракона – пусть и только по батюшке – никто не трогал со времен Крестовых походов.