Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Дракон на момент потерял дар речи. Как она заметила, он во многом не отличался от обычного человеческого пацана и смущался не меньше парней, впервые получивших комплимент от хорошенькой девушки. В 2000 метрах внизу под ними занимались зарёй какие-то острова…

– Мы, драконы, учимся постоянно, оправдываем приписываемую нам мудрость…

– Значит, тогда выходит – в сказках одни лишь враки про вас, да?

– Гм, – нехотя признал Нумихразор, – не совсем. Самый яркий пример – это Зилантрахор XIV. Его заколол римский центурион. Никто из нас потом и не подумал потребовать возмездия. Тот самый змей был пятном нашего драконьего племени. А человек, его убивший, ну, простой солдат, прямодушный, как свое копье. К тому же этот римлянин, вместо того чтобы после и промеж ратных дел грабить и насиловать, предпочитал молиться… и кстати, молился он как раз Тому, чей образок ты носишь на цепочке.

Наташа инстинктивно прикрыла грудь рукой, хотя крохотная иконка пряталась под блузкой. Потом, опомнившись, что она не в школе, виновато и стыдливо улыбнулась. И тут же покраснела, спохватившись, что именно слова дракона могли означать.

– Ты видишь сквозь…

– Я не могу удержаться, – пробормотал драконий юноша. – Таковы уж мои глаза. И потом… ты такая красивая…

Краска отступала от Наташиного лица.

«Ну и что? – трезво как никогда подумала она. – Ведь он мой друг. Во взгляде его нет ни крошечки похабного блеска, как у некоторых ребят в школе и на улице». Он явно глядел на нее, словно несостоявшийся художник на полотно мастера – с благоговением.

– Я обидел тебя? – спросил сдержанно дракон.

– Нет, – улыбнулась Наташа. – Ты, часом, не потомок Змея Змиулана?

Теряясь в догадках, Нумихразор покачал головой:

– Не слыхал про такого. Но раньше на Земле были существа… некоторых принимали за нас. А что?

– Ничего. – В этот раз она разрумянилась от собственной, не продуманной внятно мысли и сказала, пряча смущение: – Смотри, как красиво.

Солнце вспухало над волнами мятой фольги. Океан встречал новый день фонтанами китов и жизнерадостными прыжками дельфинов.

* * *

Наташа шла по заснеженной улице. Она торопилась домой после затянувшегося до восьми часов вечера урока музыки, домой, где за ледяными узорами окна всегда жданно, но как-то вдруг, должно было от жаркого дыханья растаять снегу и появиться янтарно блещущим глазам… Ей показалось, что слишком долго нет троллейбуса, и она побежала, увязая в сугробах, к следующей остановке, где все равно нужно было ждать автобуса номер двенадцать. Не думая ни о чем плохом или страшном, свернула в темный переулок, стремясь поскорее очутиться на нужном месте, как внезапно три черные фигуры сгустились из мрака и преградили ей дорогу.

– Цыц, подруга! – хрипло и негромко приказал ей один из парней, тяжелой пятерней затыкая Наташе рот.

Она едва не задохнулась от перегара, когда тот наклонил к ней рожу. Сверкнул в морозном воздухе металл. Финка описала перед огромными от ужаса глазами угрожающий круг.

– Будешь смирная, не кокнем, – пообещал другой голос.

Наташа дернулась, будто по телу ее проползла гадюка.

– Кайф словишь, – гнусно захихикал третий.

Сумка с нотами упала на снег. Бандиты мимоходом растоптали ее. Они потащили ее к подъезду дома, в котором горело слишком мало окон. Наташа уперлась, полузадушенная, и нож моментально коснулся ее горла. Ноги предательски подогнулись, и Наташа с немым писком осознала, что стоит на грани обморока. Она попыталась рвануться, но тело не слушалось. Как свозь сон, почувствовала, что чьи-то грубые руки сдирают с нее пальто, стаскивают юбку и возятся с колготками. Усилием воли Наташа заставила себя не потерять сознание и попыталась лягнуть насильника, а потом с ненавистью вцепила зубы в жесткую ладонь. Удар в ухо оглушил и отбросил ее, больно ударив об стену рядом с дверью подъезда. Звякнули жестяные почтовые ящики. Гнусно матерясь, шпанюки тут же кинулись к ней. Она не успела даже вскрикнуть. Но и двуногие хищники не добрались до нее.

Дверь распахнулась, и на высоте баскетбольного человеческого роста вспыхнули бешено-желтые глаза. Нападающие, найденные утром управдомом, и милицией сопровождённые в психбольницу, сначала попадали, как кегли, а потом горячий вихрь подхватил их, словно бумажных, выбив ими дверь в подвал.

Затем Нумихразор бережно поднял Наташу, поправляя сколько мог ее одежду. Он был драконоподобен как никогда. Из зубастой пасти вырывались злые синие язычки пламени, подобно конфорке газовой плиты.

– Я убью их! – прорычал он и навел голову на подвал, словно раструб огнемета.

– Н-нет… – Голос вернулся к Наташе, может быть, за миг до того, как от бандитов остались бы лишь горстки раскаленного пепла. – Нет! Не делай этого, родненький! Не убивай никого, прошу тебя… – И она тяжело закашлялась.

Нуми, шипя, как вулканическая лава под дождем, подчинился. Наташа вцепилась ему в руку – пожалуй, сейчас это была когтистая лапа, – умоляя его громким шепотом не брать греха на душу. Дракон еще подышал свирепым босоркуном[15] и с сожалением произнес: