Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством

— Ты сам себе противоречишь. Сказавши А, скажи Б: власти нельзя давать вытирать о себя ноги. Нельзя ее дать растолочь в пыль, как мы видим сейчас.

— Но сейчас речь вообще не о власти. Сохранится советское евразийское пространство на ненасильственной, а стало быть, невластной основе? И в какой государственной форме? Потому что на властной основе без насилия здесь нельзя, причем насилия крайнего. Я это формулирую так телеграфно, поскольку годами над этим думал и давно к этому пришел.

— А государство? Ты же различаешь власть и государство.

— Но государства здесь не было и нет. Государство там, где есть общество.

— Тогда у нас непременно возобновится господство, в иной униформе. Разве не видишь, что происходит в Москве?

— Повсюду это происходит, в каждой союзной республике.

— Не могу оценить Туркмении, а в Москве вижу воскрешение и обновление власти, в паре с народом. А слияниенарода с властьюи есть то, что исключает государство.

— То, что творит Гаврила Попов, мне бы в голову не пришло. Зачем этот грабеж Старой площади, зачем скоропалительные переезды в новые кабинеты? Только чтобы поддержать эйфорию успеха и на бирже борьбы заполучить больше капитала, чем Собчак? Все-таки интеллигенция защищала Белый дом, зачем нам здание ЦК? Где набрать столько новых людей, чтоб рассовать во все эти комнаты?

Однако в планетарном смысле слава богу, чтоб это совершилось быстро и без превеликой крови. Вот моя программа-минимум. Кроме события, взорвавшего Россию, еще большее событие в том, что Москва отступила. И на базе игры выкристаллизовалось соглашение. Республики стали странными полугосударствами. Не будет одинаковой политической и общественной постройки. Не может быть унитарности, им уже никогда этого не добиться. Никто не экспортирует во все эти страны ни европейскую, ни какую угодно единую модель — они станут разными. И дать этому процессу некровавый ход еще можно.

— Ты столько лет потратил, чтобы опознать в русской истории маятник власти, сжимающийся до размеров Кремля, чтобы потом снова размахнуться на полпланеты. То, что я вижу сегодня, это он, несомненно.

— Я уже начал писать про это. Распространиться, чтоб развернуться затем во всю заключенную ширь. Но спросим себя: не пожирает ли каждый раз эта ширь исходный пятачок? Вот мой вопрос. А исходный пятачок — это Белый дом с интеллигентами, которые там собрались. Этот пятачок не развернуть в пространстве!

— Зато есть восставший Центр и новый пожиратель пространств, Борис Николаевич. Теперь, развалив Союз, он выступает в роли собирателя власти, а не раздатчика, как вчера. Он обменял все на абсолютную московскую власть. Я не говорю, что он плох, но такова заданная ему сценарием русской власти роль.

— Альтернатива есть. Она может состояться или нет, но только внутри процесса суверенизации. Ни в чем другом альтернативы не найти. Может, я утопист, но считаю, что внутри РСФСР процесс уравновесит только суверенизация русских территорий. Единственное, что может выровнять процесс, — регионал-федерализм. Когда будет Дальневосточная республика, Сибирские республики, Республика Большой Урал.

Чему на деле надо бы удивляться? Удивляться надо тому, что Союз держался столько десятилетий. Какой же прессинг, какая инерция и какая вовлеченность рядового советского человека во все дали Союзу продержаться столько лет.

Чем держалась советская цивилизация? Она нечто давала каждому втянутому в процесс, разным по-разному. Кому возможность подняться наверх и вкусить, кому из националов возможность что-то получить. И только под конец стала у всех отнимать. Теперь кажется, что вся советская история один только геноцид. А самогеноцид? Самогеноцид — особый русский тип геноцида.