Третейский судья

- На мой бы вкус, - говорит он, помахивая ободранным кейсом, - я бы, конечно, тетку Евгению к себе взял. Я бы ее похоронил у себя на кладбище в Туле. За милую душу! Ни рубля бы не стоило!

Томин совершенно точно чувствует, чем взять Тимофеевну.

- А кем ты на кладбище в Туле-то?

- Незаменимый человек. Могу памятник срубить, могу оградку сварить, могу крест поправить. Только могил не рою. Потому как, знаешь, не рой другому яму.

Тимофеевна, посмеявшись, спрашивает:

- А тетка не хочет?

- Хочет в Москве. Она еще, когда жива была, все меня упрашивала. Я говорю: тетечка, поедем ко мне, я тебе какую хошь мимозу посажу, оградку буду каждый месяц красить! Нет, говорит, Ванечка, хочу с сестрой Соней лежать. Это, говорит, моя последняя воля.

- Какая покойница капризная, - остроумничает Тимофеевна и покатывается.

Томину тоже "очень смешно".

- Ну и что ты надумал?

- Я там около ее сестры старую могилу присмотрел. Срок вышел, можно опять туда класть. Пошли покажу.

Они пробираются по узкой кладбищенской тропинке. Кое-где Томин галантно поддерживает Тимофеевну за талию. Его задача сейчас привести ее к могиле, которую навещает Янов, и получить максимум сведений на месте.

- Если захоронение не заброшено, срок значения не имеет, - на ходу предупреждает она.

- Я знаю. Но ведь это несправедливо. Полежал сам, дай полежать другим.

Томин останавливается и указывает на "присмотренную" могилу:

- Вот, гляди.

- Да, милый, она же ухожена. Как можно разорять! А где сестра-то теткина?

- Вот эта, - поворачивается Томин к могиле матери Янова - Коваля. Царствие небесное! - крестится он.

- А-а, эта... Знаю ее, знаю, - она машинально повторяет жест Томина.

- Лучше бы всего сестер вообще вместе положить, в одну могилу. Плечом, так сказать, к плечу. Не разрешат?

- Да у этого захоронения хозяин есть. Сын. Ты, что ли, не знаком?

- Он разве здесь? Троюродный мой брат! - достает и показывает Тимофеевне фотографию Коваля. - Этот?

- Этот. Заходит к нам.

- Слушай, не знаю, где живет. Мне бы его найти! Я бы его уговорил вместе положить. Ведь последняя воля!

Тимофеевна пожимает плечами.

- А у вас тут какой порядок - адреса родственников записывают?

- На что?

- Вдруг какое ЧП, чтобы известить.

- Какое же ЧП? Воскреснет, что ли?

Снова веселье.

- Пошли в контору, - решает Томин. - Посмотрим регистрацию.

В кладбищенской конторе Томин листает гроссбух за 1984 год. Находит нужную запись. Но адреса нет, проставлено только: "Коваль Олег Иванович. Центральный почтамт, до востребования".

Томин выходит. На лавочке поджидает Тимофеевна.

- А теперь познакомимся, - строго говорит он ей, - и предъявляет милицейское удостоверение. - Я из уголовного розыска.

- Да что это? Зачем это? - оторопело бормочет женщина.

- Весь наш разговор объявляю секретным! - жмет на всю катушку Томин. Сейчас отберу у вас подписку о неразглашении.

- За что? Я ничего такого...

Томин достает внушительного вида бланк.

- Чтоб никому ни звука про меня! Иначе уголовная ответственность!

Расстилает бланк поверх кейса, сует женщине ручку, командует:

- Подпись! - и указывает пальцем место.

Вечерний ресторан. За столиком Коваль и Катерина. Она по-взрослому: в длинном декольтированном платье, Коваль долго его выбирал. Девушка мало смотрит по сторонам, она замкнута на Коваля и дышит своим коротеньким счастьем.

Он тоже при параде и в добром расположении духа. Оценивающе оглядев Катерину, говорит:

- Надо купить тебе приличные сережки.

- Да ну!

Катерине хочется приличные сережки, что на языке Коваля означает дорогие. Но она как-то боится радоваться его подаркам. Вдруг решит, что она потому липнет, что он богатый.

- На память, - настаивает Коваль.

- Ну купи, - соглашается она с грустинкой, потому что "на память".

С эстрады объявляют:

- Дамы и господа! Сегодня среди наших гостей знаменитый Вилли Токарев. Попросим его подарить нам песню!

Под аплодисменты публики из глубины зала - из-за спины Коваля - идет Вилли Токарев. Проходит мимо столика, спохватывается:

- Макс! Счастлив вас видеть! - трясет руку Коваля. - Вы тоже вернулись?

- Пока нет.

Вилли смотрит на него, на Катерину, опять на него. В глазах вопрос.

- Ее зовут Катя, - роняет Коваль.

Вилли целует ручку. Катерина переживает звездный миг. Вилли Токарев как певец ей до лампочки. Но ведь он звезда! И у всех на глазах поцеловал ей руку! Кому расскажешь - не поверят.

- Я буду петь для вас, - говорит Вилли, жестом объединяя Коваля и Катерину, и уходит к эстраде.

- Макс, откуда ты его знаешь?!

- Свела однажды судьба.

- Ты ему сказал "пока нет". Пока не вернулся. Но можешь вернуться?

- Чем черт не шутит... когда-нибудь...

Катерина расцветает. Она пропускает мимо ушей растяжимое "когда-нибудь". Он не возьмет ее с собой, зато вернется.

Вилли кончил переговоры с оркестром и поет.

- Вилли, когда уезжал, думал, насовсем? - спрашивает Катерина.

Коваль кивает.

- А вот вернулся...