Третейский судья

И Макс вернется! Ей хочется сказать: "Я буду ждать тебя", но она чувствует, что это прозвучит как в кино. А главное, нет уверенности, что ему это нужно, чтобы она ждала. Катерина умнеет. Она быстро-быстро учится понимать, что не следует навязываться, всюду таскаться за Максом хвостиком, пытаться хитрить или взбрыкивать: от этого ему делается скучно.

Закончив, Вилли направляется обратно мимо столика Коваля.

- Возвращайтесь! - говорит он.

- Если бы не уехал, кем бы ты сейчас был? - спрашивает Катерина. Демократом или кем еще?

- Я был бы олигархом.

Катерина строит гримаску:

- Они противные.

- Ты знакома с олигархами?

Девушка смеется.

- Я был бы разумным олигархом.

- Они разве дураки?

- Зря разбазаривают страну. Нельзя продавать сук, на котором сидишь... Впрочем, разговор для тебя неинтересный.

- Почему это? Я все-таки понимаю. Был Советский Союз. Нас весь мир боялся. А что теперь?

- Ты в нем жила - в Союзе? - добродушно подсмеивается Коваль.

- Конечно. До второго класса!

- Дурочка ты, Катя. Россия - чудесная страна. Здесь великие возможности. Все кипит, меняется.

Катерина таращится изумленно. Она не подозревала, что живет в чудесной стране.

- Макс, почему же ты уехал?!

- Так сложилось...

Оба замолкают, задумываются. Он против воли вспоминает Веронику. Однажды они вот так же сидели в ресторане, и он пошел к роялю и играл для нее. Оркестр уловил мелодию, подхватил. Это было красиво. Вероника слушала, распахнув глаза, и отвернулась, когда подступили слезы...

Катерине не нравится, что у Макса отсутствующий взгляд.

- По-моему, ты жалеешь, что уехал, - нарушает она затянувшуюся паузу. Возвращайся скорей.

- Помолчи! - обрывает ее Коваль.

И Катерина умолкает. Без обиды. Нечего лезть, если человек задумался. С каждым днем она взрослеет.

Юрьев взял в архиве дело об убийстве девушки по имени Вероника, прочел от корки до корки, сделал для Пал Палыча закладки: протокол задержания подруги с описанием изъятых у нее, принадлежавших убитой, вещей; постановление о предъявлении обвинения А.Г. Марголиной, первые показания обвиняемой, приговор суда, кассационная жалоба адвоката. И еще несколько уже вбок торчащих листков с обозначением мест, которые привлекли его внимание: "2-й абзац", "пятая строка снизу".

"Хорошо с Юрьевым работать, надежно", - думает Знаменский, пока тот излагает свои новости:

- Беда, что около подъезда нет лавочки, Пал Палыч. Была бы лавочка, сидели бы пенсионерки и смотрели, кто к кому ходит. Сейчас не возникало бы проблем. А то я показываю фотографию Янова, мне говорят: "Что вы, сто лет прошло!" Только одна сказала: "Кажется, он". Кажется.

- А на суде его не видели?

- Нет, спрашивал.

- На похоронах?

- Не было похорон. Эта Вероника - убитая девушка - она из Касимова. Туда и увезли... Да, еще деталь, возможно, не случайная. Любовник Вероники, как и Янов, ездил на белой "Волге".

Пал Палыч отмечает деталь.

- Больше в доме ничего приметного?

- У меня только на это убийство сердце ёкнуло.

- Так... Ну а что злодейка подруга?

- Отбыла срок, работает в торговой конторе курьером.

- Вы даже успели с ней поговорить? - изумляется Знаменский.

- Нет, Пал Палыч, когда же? Вызвана сегодня на четыре.

- У меня как раз окошечко, - закидывает удочку Знаменский.

- То есть... вы сами допросите?

- Мы с Томиным. Если не возражаете?

- Что вы, Пал Палыч, это ваш случай.

От Марголиной словоохотливости ждать не приходится. Здесь нужно личное обаяние и умение разговорить хоть немного - как раз Пал Палычу карты в руки.

- Томину я вкратце сообщил результаты, - добавляет напоследок Юрьев.

- А он в министерстве?

- В буфете с Китаевой.

Полчаса назад они подсели за столик к Юрьеву, кончавшему обедать, и завели кокетливый разговор:

- Татьяна, я вами заинтригован.

- Да-а?

- Как получается, что к концу рабочей недели вы больше загорелая, чем после уикенда?

- Ах, вы ко мне приглядываетесь?

- А как же...

- Говорят, ухаживаешь за Прекрасной Татьяной? - встречает Томина Знаменский.

- А на что она еще годится.

Это одновременно комплимент и сожаление: женщина классная, но я бы предпочел классного эксперта. Избаловала их Зиночка на всю жизнь.

- Ладно, ухажер. Прочти быстро кассационную жалобу и закладки.

Томин забирает дело. Вскоре Юрьев приводит Марголину.

Та хмуро окидывает взглядом кабинет и находящихся в нем людей. Она хорошо одета, но лицо потрепанное, нервное. Преждевременные морщины старят ее, она выглядит лет на тридцать пять - тридцать восемь. Сказываются годы за решеткой.

- Здравствуйте, Анна Григорьевна, - приветствует Знаменский.

Женщина не отвечает.

- Проходите, садитесь.

Она садится на указанное место. Томин, коротко на нее глянув, продолжает читать дело.

- И что вы мне скажете? - агрессивно спрашивает женщина, чуть помолчав.

- Я надеюсь, вы нам кое-что скажете.

- Я все сказала десять лет назад. Зачем меня вызвали?

- По правилам следствия я не могу объяснить. Нам приходится снова интересоваться окружением убитой. И я прошу вас помочь.

- Мне только не хватало помогать органам!

- Вы были ближайшей подругой Вероники? - Пал Палыч как бы не замечает ее враждебного тона.