Третья

В какой момент все понеслось по нарастающей, когда уже не остановить, я не знаю. Есть момент, когда ты перестаешь ощущать отдельные ощущения, когда они все сливаются в одно. Намотанные на кулак Коэна мои волосы, его хлопающий по моим ягодицам пах; стальной Арнау, орудующий там, где скользко. И его взгляд с отливающим серебром краем: «Хорошая девочка». Его обожающая мою покорность и правильность доминантность, наслаждающаяся тем, что я все дала, все позволила. Его же нежность. И полный взлет… Я потеряла их из виду, когда во мне начали лопаться кокаиновые пузыри, я перестала чувствовать их движения и толчки по отдельности, все слилось в одно. Меня впервые в жизни вынесло туда, где ‒ куда никогда не выносило – я кричала, я содрогалась, я скребла по кому-то ногтями. Я плакала – черт возьми, не соображаю, зачем, почему – просто все эмоции наружу, навыворот. И чувствовала, как с рыком изливается внутрь Коэн, как вдалбливается на последних толчках, не в силах себя контролировать, как пульсирует после – на секунду он стал беспомощным тоже, мы все. И Арнау заканчивал с рычащим стоном – орбиту, полет в его глазах я видела тоже. Секунду, которая на мгновенье отделила его душу от конвульсивно содрогающегося тела.

Во мне перегорело все. Проплавилось, растворилось и исчезло. Меня пролило изнутри лавой, а после заполонило светом.

Не было более чего-то отдельного – мы трое были одним. Какую-то долгую, непостижимо бесконечную секунду.

Я занырнула обратно в жизнь, обратно в себя, потому что что-то пищало. Некая тихая сирена – сработавшая от помех колонка на полке, датчик дыма?

Арнау дотянулся, хлопнул по нему рукой – датчик затих. Оказывается, пищал и второй, стоящий на другом краю. Его угомонил и вернул мне обнимающую руку Коэн. А я до сих пор не вернула себе способность думать.

‒ Что это? – спросила тихо, все еще ощущая себя очень пьяной, не до конца «вернувшейся».

‒ Не обращай внимания, ‒ прошептал Эйс.

Я прижалась к нему лицом. Мы лежали так долго, не размыкаясь, и я чувствовала наше единение. Не только телами или душами – не знаю, как там называют эфемерные слои. Сквозь нас будто прошел общий канат, оголенный электрический провод. Он же объединил нас и подарил полный взрыв каждому и один на троих. Он явил, помимо пронзившей нас сексуальности, что-то еще, что-то гораздо глубже.

Все еще темно в комнате, а я лежала и думала о том, что теперь позволю себе все. Позволю им все. Открылись совершенно другие горизонты. Общей дружбы, любви, постели. Общих будней, которые можно заполнить всем, чем нам будет нравиться. И да, эта квартира увидит столько любви втроем во всевозможных вариациях, сколько не видела никогда. Потому что не останавливается тот, кто дорвался до самого вкусного нектара в жизни.

Но более всего удивляло и умиротворяло ощущение любви, струящееся теперь сквозь каждую молекулу и секунду. Настоящего мира, спокойствия, уникальной тихой радости, безграничного доверия. Когда ты в чем-то важном уверен до конца, когда в этом уверены все.

Когда я открыла глаза, то увидела, что мое тело, а также тело лежащего рядом Эйса и руку Гэла обтекает удивительный поток почти незаметной энергии. Голубоватой, похожей на реку, полупрозрачной. И поток этот чуть мерцает, иногда завихряется, в точности повторяет каждый наш изгиб, каждую впадину.

‒ Что это? – спросила я тихо и даже попробовала потрогать неизвестную субстанцию пальцем. Она чуть колыхнулась и продолжила течь дальше. Ласковая, светящаяся.

‒ Контур, ‒ ответил Эйс.

Я почти минуту созерцала то, что никогда не ожидала увидеть глазами. И мне вдруг стало ясно, что этот самый Контур не рождается из трех оргазмов, как всегда предполагала Шенна, ‒ он рождается из чего-то другого, более глубинного. Из настоящей объединенности, из взрыва, когда три на самом деле являются одним, а не просто слиты физически. Этот Контур – концентрат бытия в любви на всех уровнях, и возникает он исключительно у тех, кто это прочувствовал. Мне не нужно было читать энциклопедии, чтобы это понять. Я теперь просто это знала.

И потому закрыла глаза.

Мне был важен не Контур. А тот мужчина, который лежал спереди. И еще тот, который лежал позади. Я любила этот мир, в котором они есть. В котором есть мы.

Глава 8

(Sara Bareilles – I Choose You)

‒ Может, зиплайн?

‒ Чтобы я обмочилась от страха во время спуска?

‒ Мокрые пятна не видны на темных штанах. Мы тебе подберем.

Я сделала вид, что сейчас кину кусок свежего круассана в Эйса – тот шутливо нырнул за плечо Гэла. Солнечное идеальное утро: горячий кофе, свежая выпечка и самая лучшая компания на свете. Мы обсуждали планы на грядущий день, может ‒ сразу два.

‒ Как ты относишься к палаткам?

‒ Давно в них не ночевала.

‒ Кемпинг?

‒ Можно.

‒ Кстати, в кино новый фильм…