Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги.

Поздняя ночь после ОЧЕНЬ тяжелого-страшного-кровавого дня, меж дюжины поставленных треугольником возов горит костер — это не обычный костер для обогрева или приготовления еды, это символ небесного пламени, воли богов, непререкаемой и непреодолимой доли, это священный огонь! Разумеется подобный пламень разожжён не зря и уж конечно не ради баловства — издревле народ хопшей собирается вокруг священного огня на совет, чтобы полагаясь на помощь высших сил разрешать самые острые споры, поднимать самые сложные проблемы и принимать самые важные решения пред священными ликами предков и богов. Вот и в эту особенную ночь хопеши собрались на совет, странный, необычный совет, во время которого могут держать речь не только мудрые женщины и те, кому они дозволят говорить, но любой из народа, что желает подарить миру и священному пламени воплощенные в слова веления своей души, страхи, надежды, сомнения и предложения, каждый (!), ну кроме совсем уж маленьких детей. Каждый может... но не каждый МОЖЕТ — большинство из хопешей настолько измотаны, что спят без задних ног, они знают о совете, но физически не способны на него прийти, вручив свою судьбу тем, кто сохранил достаточно сил, и тем, чьей воли хватает преодолеть немощь плоти и прийти на возможно ПОСЛЕДНИЙ в истории народа совет. Решения, что им предстоит принять, сложны, ведь на кону стоит буквально ВСЕ: быть или не быть народу и если быть, то как ему быть, куда пойти, как жить и сможет ли он вообще жить после сегодняшнего разгрома. Несмотря на столь животрепещущие темы желающих говорить не много, и вовсе не потому, что собравшиеся робеют перед священным огнем или не в состоянии связать двух слов без мудрых женщин, просто... хоть они и пришли, но большинству из них нечего сказать — даже самые сильные и волевые опустошены, их внутренние силы и воля подорваны, руки и глаза опущены, на сердцах и душах пелена отчаянья, многих из них гнетет боль от потери родных, почти всех мучают душевные раны от увиденного в бою и осознания того, что те, кому они верили больше чем себе, без колебаний бросили их на произвол судьбы, трусливо спасая свои жизни, и разумеется всех их без исключения терзает усталость, не только сегодняшняя усталость тела, а усталость души, усталость от горестей и потерь, усталость от самой жизни, усталость от ТАКОЙ проклятой жизни, что их народ вел последние несколько лет... десятилетий... веков..... Но есть среди хопешей и те, кто говорят, МНОГО, ГРОМКО, УБЕДИТЕЛЬНО — это Найра, Ойра, Яйаа и другие из восьми считавшихся погибшими воинов, кроме Шуллы, что до сих пор оплакивает смерть одного из павших в битве сыновей и потому не явилась на совет.

Чудесным образом вернувшиеся воины говорят и их слушают!

Они рассказывают и их искренние слова находят горячий отклик в подернутых отчаяньем сердцах и душах!

Стоявшие на пороге смерти и даже заступившие за тот порог воительницы предлагают и их предложения не спешат отвергать! Да, не спешат, хотя всего пару дней назад их могли бы немедленно убить за то, что извергают их уста! Нынче никто не спешит их убивать, наоборот, их внимательно слушают и даже кивают!

- Нам не выжить здесь! - громко и четко, не щадя чувств собравшихся рисует перспективы народа Найра. - горжам и остальным не нужно нас даже убивать, посылать отряды, нанимать охотников за головами — половина из нас умрет от голода этой зимой, мы потеряем всех детей, съедим всех лошадей и превратимся в двуногих зверей, слабых и беспомощных! Вот тогда и придут горжи, им не придется поганить о нас сталь — они затравят нас как зверей травят на охоте! Мы не сможем выжить и на новом месте, если примем предложение предка и уйдем через портал. Нам не выжить в диких краях: у нас нет ни коз, ни лошадей, ни зерна для сева, ни еды на первое время, пока мы осваиваемся на новом месте — через несколько лет мы все умрем или превратимся в крохотную кучку дикарей, что много хуже смерти. Нам не выжить в населенных местах: не защитить себя от соседей и нечего предложить им на обмен, отнять нужное силой, как поступили когда-то наши предки, мы неспособны — скорее отнимут у нас, или превратят в данников, или в рабов. -