Третья дорога

Иларий от радости потирал руки: схемы были его. Он уже ждал благодарных слов от Вира. Еще больше Иларий ждал, когда линии искривятся и звезды погаснут. Боги увидят несовершенство Вира и сами поймут, что он не Бог, он человек, и вернут двойник назад, в Мир Воплощений, а он, Иларий, станет во главе Совета и взойдет на Чистый Кристалл, Кристалл без творений и осуществит тайное желание любого Бога, не дерзнувшего на его осуществление. «Пять лет, пять долгих лет я шел к цели. Сегодня или никогда», - думал Иларий.

- Никогда, - в ответ сияли яркие звезды.

- Никогда, - в ответ вращались планеты.

Еще мгновение – и выверенная схема стала давать сбой. Линии не искривились, а переплелись между собой. Звезды погасли, но вспыхнул свет, яркий и сильный и залил все пространство Нижнего Неба, и обнажил мысли Богов. Те в недоумении сидели на своих Твердынях и смотрели то на Вира, то на Нижнее Небо, то друг на друга. Наступила полнозвучная тишина, волна радости и восхищения взорвала Мир Богов. Вир купался в этой волне и даже не видел искаженное гневом лицо Илария. Вир не видел его, он не слышал, как Иларий объявил ему войну, он всем сознанием был не здесь, а под палящим солнцем, в Огненной Пустыне…

После показа Ванда собрала всех друзей. Шумная застольная беседа в этот раз не ладилась. «Обнаженные» души гостей искали внешнее «прикрытие», а не найдя, просто молчали. Ситуацию изменила сама Ванда – она внесла большую чашу с белым вином и пустила ее по кругу, первой отпив глоток. С каждым новым глотком круг становился теснее, а голоса громче. «Зацепило», - заметила художница. Показ никого не оставил равнодушным: все обсуждали картины, не обращая внимание на то, что их автор сидит с ними рядом, живет с ними рядом. За одним столом, в одном кругу оказались Гостек и Марек – две любви соединились, старая, вечная, и новая, изменчивая, как порывы ветра. И обе претендовали занять свое место в сердце Ванды. И обе даже пытались вытеснить «конкурента» из сердца, которое им не принадлежало.

Гостек и Марек возненавидели друг друга с первой минуты знакомства. Как они оказались за столом рядом, Ванда не знала. Да и стоит ли ей замечать такие мелочи, когда сегодня она сделала первый шаг на «крест», озарив тьму Мира внутренним светом. Это серьезное заявление, это выход из пятилетнего плена собственного труда: изучения всеобщего Дерева Жизни и работы над собой. Это точка перехода на звездный путь. И когда открылись звезды не потому, что этого захотели или разрешили Боги, а потому, что ты сделал это сам, не обращая внимание на свой Вечный дом, тогда Ванду уже не могла интересовать борьба Гостека и Марека за обладание ее вниманием и любовью, но и останавливать, а тем более мирить кого-либо она не хотела. «До крови не дойдет, а остроумием своим пускай повоюют. Может, инфантильные души надумают повзрослеть? Сюда бы меч Илария, но он остался на вершине Кристалла. Ванда возьмет его в руки. От него человек не откажется, и даже Бог не откажется. Вот и я не уничтожил его, а спрятал на горе. Зачем? Знал, что без дела он не останется. Оставил же…»

Чаша пошла по второму кругу. Марек предложил каждому из собравшихся, отпивая глоток, говорить Ванде комплимент, а тот, у кого в руках чаша окажется последней, выполнит любое желание хозяйки. И зазвучали комплименты. Когда банальные слова восхищения и уважения закончились, друзья с улыбкой «покидали поле боя». Круг сужался, и вот друг напротив друга сидели Гостек и Марек и продолжали игру, превратившуюся в войну двух людей, двух миров.

- Чистый кристалл неба!

- Крылья великой свободы!

- Океан белоснежных идей!

- Огонь полуденного края!

- Хватит. Остановитесь, - вмешалась Ванда, думая о том, что спор может продлиться несколько часов, а остальные друзья будут утомлены игрой слов, хотя никто (ни полемисты, ни слушатели) и не подозревали, что это уже не игра слов…

- Я присуждаю победу обоим. В честь польской художницы Ванды Колодзей я прошу исполнить танец шаманов. Бубен победителям!

Звуки и голоса заполнили комнату. Гостек первым взял в руки бубен и стал выбивать ритм. Марек голосом подхватил мелодию. Две фигуры закружились, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга. Ритм возрастал. Голос стал гортанным, звучал то обрывисто, то непрерывно. Круг расширялся. Зрители, оказавшись во власти танца, сами стали отбивать ритм ногами. И тут в круг вошла Ванда. Она взяла у Гостека инструмент и ускорила ритм. Скрипач смотрел на художницу, но видел не Ванду, а римского Бога, который мчался на своей квадриге по Огненной пустыне. Марек же Бога не видел, он реально различал лица вокруг, лицо Ванды было для него самым значимым, самым родным, но в руках художницы почему-то оказался меч, и она размахивала им в воздухе, словно сражалась с невидимым для Марека врагом.