Третья дорога

Гроза прекратилась, как только наступили сумерки. Ванда встала с кровати и сделала шаг, шаг к «распятию»…

Гроза забрала не только сердце, в ней сгорел и рай…

Утром Ванда в последний раз посмотрела на «Юного Бога».

- Таким меня видела художница, - сказала Ванда ему и добавила: - Прощай, юный Бог, настал твой звездный час, ты для этого и был создан.

Плотно укрыв картину, Ванда отправилась в антикварную лавку, хозяином которой был коллекционер классической живописи. Он предлагал ей неплохую сумму за это полотно. Может, он не изменил своего намерения, и сегодня ей повезет.

- Вы нуждаетесь? – спросил старый еврей у художницы. – О, не отвечайте, я и так все вижу по вашим глазам. Иначе я не смог бы созерцать столь прекрасное создание в своем маленьком мире.

- Я принесла «Юного Бога». Купите?

- Вы серьезно, милочка? Не пожалеете?

- В ваших надежных руках ему будет лучше, чем на стенах музея Академии или в холле английского лорда.

- Вы умеете уговорить старое еврейское сердце. Давайте картину сюда.

Через десять минут Ванда шла по улицам Варшавы. Рука в кармане сжимала деньги.

«Нет, это не сон. Сейчас же я пойду в издательство. Время не ждет».

Рука в кармане сжимала еще и визитную карточку «Тимур Красневски. Издательство книг и брошюр. Календари, визитки». Это маленькое частное издательство Ванде посоветовал коллега по работе. Искать долго не пришлось. Она на пороге…

«250 экземпляров? Пусть будет 250», - Ванда, не задумываясь, согласилась. Тимур держал в руках диск с электронным вариантом книги. После просмотра стороны пришли к соглашению: 100 страниц, предоплата, предварительный просмотр первого экземпляра, самостоятельная доставка, без участия издательства.

25 августа родилась книга: у Ванды был первый экземпляр. Завтра она заберет 249 экземпляров, а сегодня… она не верила своим глазам: вот книга и такая реальная. «Так много в ней моей жизни, и она такая живая». Ванда пыталась осознать исторический факт в своей биографии. Радость, как шторм на море, захватила автора, и не творец нес книгу – книга несла творца над землей. Энергия чистого рождения! Что есть выше тебя в этом мире? Ради тебя приходят сюда Боги! И от тебя же отказываются. Ты есть первая искра Пустоты, которой творец придает форму.

Ванда растворилась в этой энергии, растворилась в океане жизни. Мелкие капли летнего дождя прикоснулись к лицу.

- Ангелы плачут слезами радости, - произнес поэт.

Теплый дождик моросил над землей, а в небе, на все небо раскинулась радуга! Все семь цветов были такими яркими и насыщенными. Ванда Колодзей посмотрела на радугу и крикнула:

- Глория, это твоя радуга! Ты знаешь, что я здесь. Тебе мало любить двойника?! – Ванда повернулась к радуге спиной. – Ты опоздала, Глория, я не думаю о радуге: она давно живет над Верхним Небом. То, что меня интересует, боюсь, не приведет тебя в восторг.

Ванда посильнее прижала к себе книгу: завтра ее ждал интересный день.

- Девять месяцев книга жила во мне, словно ребенок в утробе матери. Я слышала стук ее «сердца», оно заменило мое и сгорело дотла. Книга родилась не в муках, а в глубокой тишине, переходящей в шепот летнего дождя и громкий первый крик радости. Так радоваться может только жизнь, - говорила Ванда себе и слышала не свой голос, а голос самой Тишины, голос самой Жизни.

В ночь с 25 на 26 августа крепко спал самый счастливый человек в Мире Воплощений – польский поэт Ванда Колодзей.

Глория выбрала самые яркие цвета для радуги: красный резко пульсировал в пространстве Нижнего Неба; оранжевый ласкал душу теплом; желтый улыбался, как ребенок; зеленый утолял жажду открытий; голубой и синий чередовались набегающими волнами и растворялись в глубокой фиолетовой бездне. Краски заиграли в обратном порядке – и родилась вторая радуга, выше и шире первой. Глория пристально смотрела на свое творение и искала в нем ответ на призыв своей мечты и любви. «Вир утверждал, что Боги не мечтают. Любят, но не мечтают. Как же он был не прав: я мечтаю плыть вместе с ним на одном корабле в вечном океане жизни. На корабле с тремя мачтами, под белыми парусами, не опуская якорь, доверив не-Богу штурвал. Ветер станет попутным, свет – маяком во тьме чистых желаний».

Радуга смотрела на Глорию.

В радуге не было никого и ничего, кроме ее самой.

- Вир, ты молчишь, но ты там, за радугой. Я знаю: ты вернешься, - крикнула Глория, и ее голос утонул в Тишине, заглушенный голосами Жизни.

Провозгласить брата Великой Пустотой – это грандиозное событие, достойное происходить в Мире Богов. Такого праздника, пожалуй, не было со времен возникновения Золотой Сферы. Боги даже думали, что выше Сферы, масштабней Сферы нет ничего в Пустоте, в которой они – высшее воплощение.