Третья дорога

На темном небе встретились солнце и луна. Они сияли каждый своим светом: солнце – сильным, ярким, насыщенным, солнечным; луна – слабым, бледным, полупрозрачным, лунным. Они не стояли на месте, они плыли навстречу друг другу, сокращая и сокращая расстояние между собой. Когда же солнце и луна прикоснулись своими дисками, восторг вырвался из груди Вира, восторг вырвался из груди Богов. Солнце сливалось с луной, а луна с солнцем. В полном слиянии получилась новая звезда, звезда с огненно-водным телом. Огненная вода закипела и полилась к ногам Вира. Пар белым облаком поднялся вверх и обнял, словно руками, не-Бога. Пар не обжигал, он ласкал душу Вира.

Виру захотелось остаться в этих объятиях навсегда, он даже боялся пошевелиться, чтобы не нарушить это прикосновение, эту любовь Глории. Облако таяло само. Когда дымка рассеялась, Вир посмотрел под ноги и увидел меч, свой меч. Глория улыбалась, она уже знала, что сделает Вир, но ждала, как будто ожидание давало ей неуверенность и неожиданность в развитии событий.

Вир поднял меч, поцеловал и протянул Глории.

- Ты отдаешь мне свой меч? Свою силу?

- Я отдаю силу Любви. Только она может владеть ей. Отдав меч тебе, Глория, я возвращаю все воспоминания, все воплощения, весь Мир Богов. Отдав всю свою силу Любви, я обретаю свободу…

- Вир, почему, почему ты не воспользовался мечом и не отрубил Иларию голову? – спросила Глория, оставшись наедине с Виром.

- Разве можно убить Бога? Ведь вы бессмертны! – ответил Вир.

- Убить нельзя, но можно изменить, пролив кровь Бога. Можно отсечь память – и это будет уже другой Иларий, непомнящий, не знающий, что ты двойник Вира.

- Иларий мой друг. Он первым встретил меня в вашем Мире, он научил меня владеть силой, он открыл мне тайны Богов. Он мой Учитель. Зачем мне проливать его кровь?

- Он хочет занять твое место и готовит тебя в жертву.

- Мое место? Я и сам уступлю его после коронации. Хочешь, Глория, я уступлю его тебе? Мой меч у тебя!

- Ты не понимаешь, Вир! Вспомни, вспомни свое первое воплощение!

- Ночь, ставшую ярким днем? Что ты хочешь этим сказать, Глория?

- Линии переплелись, а должны были искривиться по замыслу Илария. Он хотел твоего позора. Он предатель.

- Но ведь ночь стала днем, и никто не смог помешать этому. Не смог и Иларий.

- Да, но лишь потому, что тебе помог Вир, настоящий Вир. Я не знаю, как это у него получается, но вы воплощаете вместе, хотя неизвестно, воплощаешь ли ты? Он там, внизу (безумец!), но его присутствие я ощущаю и здесь, и немудрено: ты его творение. И он не оставит свое творение в беде.

- Так вот почему ты хотела сделать меня убийцей! Ты думаешь, Вир вернется? В это же тело? Ты плохо знаешь его, Глория. Он ушел из этого тела на крест. А сошедшему с креста разве нужно тело?

- Что можешь ты знать о распятии Бога? Ты смертный, ты человек!

- Да, я смертный, я человек, удержавший искру Пустоты. Человек ли? Во всяком случае, не Бог: Богам огонь Пустоты не подчиняется.

- Ты хитер и силен, Вир!

- У меня прекрасный Учитель и всемогущий Творец!

- Я ненавижу тебя, Ванда Колодзей, ты украла у меня Вира!

- Так убей меня, у тебя есть мой меч.

- Я не могу этого сделать, и ты сам знаешь почему.

- А, тело… Понимаю. Оно дает тебе надежду. Тогда тебе, Глория, остается только одно: пролить кровь Илария, - сурово сказал Вир и направился к Богам, снимающим с Храма Совета Воплощений алмазную корону.

Долина наполнилась голосами Богов. Мир был готов к чудесам, Мир был готов к коронации. Жизнь ярким светом заполнила все пространство между Верхним и Нижним Небесами. Золотая Сфера едва успевала вращаться от интенсивности и силы этого света. Жизнь чистой водой струилась по камням Нижнего Неба и легкими облаками плыла в Верхнем.

Боль позади. Та боль, которая словно клеймо, поставленное жизнью на душу Ванды Колодзей. Иногда боль прожигала холодом, иногда палила невыносимым жаром. То кричала: «Убей меня». То приказывала: «Убей себя». Ванда не слушала и не слышала ее. Бог знал, зачем он пришел в Мир Воплощений. Затем, чтобы навсегда уйти с Дерева Жизни, а для этого нужно взойти на «крест», распять себя – отказаться от роли, сыграв ее до конца. И вот он, крест, внутри себя, видимый только тобой, невидимый всеми. И боли на нем нет (осталась на дороге), и победы нет. Ничего нет. Никого нет. Тела нет. Души нет. Разума нет.

Голос есть, твой настоящий Голос, и он говорит с тобой. Свет есть. Свет вокруг. Свет внутри, белый, как солнце, прозрачный, как вода в источнике. И крест из него (света), и ты сам есть этот свет. На голове венец из ярких лучей, видимый внутренним взором, сияющий и освещающий всю душу до самого предела наготы. Все одежды Бог оставлял по дороге, вот и последние (из света!) исчезают безвозвратно.

- Кто ты? – спрашивает Голос.

- Вир!

- Кто ты? – спрашивает Голос.

- Бог…

- Кто ты? – спрашивает Голос.

Ответа нет. И нет вопроса. Есть ожидание, ожиданием не являющееся.

Крест за пределами себя. Крест за пределами Мира. Жизнь за пределами Жизни. Смерть за пределами Смерти.