Третья древняя, или И один в поле…

Через минуту они шли вдоль набережной Темзы, и Донцов удивлялся, как «Племянник», в котором были одни кожа да кости, мог развивать такую прыть и шагать таким длинным и быстрым шагом, что он еле поспевал за ним. Наконец они свернули в какую-то глухую портовую улочку, «Племянник» уверенно ткнул рукой в какую-то дверь, и они очутились в пивной рангом намного ниже паба, из которого они только что ретировались. Донцову раньше не приходилось бывать в таких заведениях, но он часто видел их в приключенченских фильмах.

«Племянник» был здесь небезызвестной персоной, и когда он появился, то несколько голосов, принадлежавших таким же, как и он, опустившимся людям, прокричали ему слова приветствия и приглашения подсесть к ним, но он только помахал им рукой и повёл Донцова в укромный угол. К ним сразу подскочил хозяин заведения, и Донцов, по согласованию с «Племянником», заказал ему жаркое с картофелем и ещё каждому по кружке пива. На большее у него уже не хватало денег.

«Племянник» с жадностью набросился на еду, а Донцов, забыв про пиво, пытался привести в порядок свои окончательно растрепавшиеся на лондонском ветру мысли, со всех сторон рассматривал своего любимца и терпеливо ждал, когда тот начнёт свой рассказ. Наконец, «Племянник» подобрал с тарелки остатки гарнира — мясо он проглотил в первую очередь, — тщательно вытер с неё кусочком хлеба соус и с извиняющейся улыбкой потянулся к пиву.

— Ты не торопишься? — спросил он Донцова, вытирая рукой усы и бороду.

— Нет-нет, ешь спокойно, — заверил его Донцов и пододвинул к нему и свою непочатую кружку с пивом.

— Спасибо, я не откажусь, — сказал «Племянник» и залпом выпил её содержимое. — Вот теперь я готов отвлечься на дела более прозаичные. — Он с удовлетворением похлопал по животу и откинулся на стуле. — У тебя сигаретки не найдётся?

— Конечно, конечно, — засуетился Донцов и выложил на стол пачку «данхилла».

— Ого, когда-то и мы курили такие, — заметил «Племянник», засовывая одну сигарету в рот, а две другие — за уши, про запас.

Они закурили и молча смотрели друг на друга, не зная с чего начать разговор. Первым заговорил «Племянник».

— Ты очень удивлён моим… моим видом? — спросил он наконец Донцова.

— Да нет… а в общем — очень, — признался тот.

— А я уже привык. Ты не представляешь, как быстро человек приспосабливается к обстановке. Говорят, что к хорошему привыкаешь очень быстро. Не знаю, в хорошем я родился, и привыкать не пришлось. А вот к своему положению, как ни странно, я привык очень быстро. Да, сэр…

Он опять закурил и замолчал, а Донцов стал украдкой поглядывать на часы. Время поджимало, и ему надо было возвращаться в посольство и собираться в аэропорт.

— Так что же с тобой случилось, Берти?

— О, это очень тривиальная история. Мне уже надоело её рассказывать. Очень кратко она выглядит так. Дядюшка мой к старости впал в окончательный маразм и увлёкся религией. К нему подкатил какой-то американский шарлатан, для своей паствы проповедующий рай на том свете, а для себя исповедовавший хорошую житуху на этом. Пророку очень приглянулись денежки моего дядюшки, но он скоро выяснил, что у них есть законный наследник. У него возникла мысль скомпрометировать меня каким-то образом перед дядюшкой, но первое время все его попытки мне удавалось дезавуировать или нейтрализовать. В это время я встречался с одним молодым человеком, но он мне надоел, и я решил его бросить. Ты знаешь, до сих пор мне удавалось сравнительно легко менять партнёров. Но этот оказался более злым, жадным и мстительным. Тебе, надеюсь известно, что и в этой среде есть место настоящей любви, измене, ревности? Ну, так вот, партнёр решил отомстить мне. Каким-то образом ему удалось выследить меня и зафиксировать мою встречу с вашим сотрудником. Он тут же «накапал» мне на работу, руководство, как водится, назначило расследование, которое закончилось тем, что мне предложили по-тихому, без суда и наказания, уволиться. Известие о неприятностях в Форин Офис дошло до дядюшки, мы здорово поскандалили, он сказал, что не может считать своим наследником агента Москвы, и изменил завещание в пользу американской секты. Вот, собственно и всё.

— Почему ты не доложил обо всём нам?

— А какой смысл? Зачем вам нужен бесполезный, не обладающий секретами человек? Разведка — это не благотворительное общество. К тому же я не хотел неприятностей для ваших людей в Лондоне: я был уже разоблачён, и встречаться со мной было небезопасно.

— Где и когда тебя можно найти?

— Почти каждый вечер меня можно найти здесь. А зачем тебе это?

— Я попытаюсь тебе помочь и стать на ноги.

— Спасибо, Глеб, не надо. Я доволен своей жизнью. Жаль только, что я нарушил свои обязательства по отношению к вам. А в остальном… в остальном мне не стоит жаловаться. Я теперь свободен, как птица, я никому ничего не должен, я много думаю, пытаюсь даже философствовать. Летом собираюсь наняться на какое-нибудь судно и попутешествовать по миру. А деньги, положение в обществе — это такая мура, поверь мне, Глеб!

Донцов помолчал, не находя умных и пристойных к случаю слов для ответа.