Третья истина

Саша улыбнулась. Какой забавный и милый этот Петька, с его детскими представлениями и идеями! Особенно на фоне всезнающих, пребывающих в современных и несовременных отношениях, ребят из их, старшей в следующем году, группы. Да, Саше уже пятнадцать, скоро – выпуск. Опять сменится судьба, должно будет установиться что-то прочное, на всю жизнь, но что это будет, она думать не может. В школе нет времени копаться в себе. А представить, что она окажется наедине со своим непоправимым одиночеством – страшно.

– Что, Петька? – шепотом сказала она. – Говори, скорей! Опять на фронт собрался? Мне холодно, между прочим!

– С-с- санька, фронт я на в-время отложил. Это, м-м-может, в-важнее. Когда ты ув-в-видишь, т-т-ты от уд-дивления об-балдеешь!

– Ну, пошли удивляться. Дай, туфли надену.

Петька притащил ее в мастерскую – хорошо, что она освещена! – и подвел к какому-то ящику. Саша с интересом заглянула внутрь:

– Вижу подобие адской машины, как я ее представляю по рассказам знающих людей. О-о-о, да это же колесики явно от часов! Ой, Петька, я догадалась: это ты умыкнул внутренность гостиных часов? Зачем, зачем, объясни мне? Ты что, взрывать кого-то хочешь, диверсию готовишь?

– С-с- санька, я ж в т-т-ылу ... П-п-окровский, вот удрал на фронт...

– А! Это механическое пугало вдогонку Покровскому! Или оно нам его заменит временно?

– Не издевайся,– обиделся Петька.– К-когда доп-п-етришь, б-б-будешь жалеть, что не п-п-приобщилась.

– До-Петришь, то есть поймешь твою, Петр, гениальность? Ты сам виноват, Петя. Если б ты толком объяснил сразу, возможно, я б оценила значение твоего изобретения. Ведь это изобретение, я догадалась?

– В-в-ерно. Это я п-п-ридумал. Это т-т-акой механизм... Я п-п-одумал, вот часы надо заводить,– начал давать объяснения Петька, – а эта штука не нуждается в з-з-аводе, п-п-подкрутке... П-п-представляешь? Будет крутиться в-всегда. Установить в Москве громадину, на всю республику С-с-оветов...

– Петька, там же не крутится ничего!

– Нужно з-з-запустить! Я тебя на т-т-акой момент п-п-позвал... А ты смеешься!

Саша стала перед ящичком на колени и принялась рассматривать переплетение колесиков, грузиков, тросиков…

– Петька, странно. Если в ней, если это «она», машина, была бы какая-то, ну, внутренняя сила, что ли… Ее же невозможно было бы остановить. А ты собираешься ее толкать. Разве это не тот же завод?

– Эх, надо б-было т-т-ебе его показывать, п-п-ока он к-крутился. Я его, ну честное с-с-лово, С-с- санька, с-с– ам остановил. Он крутился с-с-оврешенно один. Не веришь? Г-гляди.

Он отпустил какой-то рычажок. Смотреть на это было действительно интересно: грузики сами задвигались, завертелись колесики...

– Знаешь, Петька, может, ты сам не представляешь, что сотворил, но, по-моему, что-то очень интересное. Я такого не видела никогда. Что она может делать, как ты думаешь?

– Что хочешь, – расцвел от ее похвалы Петька.– Ты автомобили в-в-идела? Они на б-б-ензине работают. А где с-с-ейчас б-б-ензин? А т-т-акую штуку вставить – и само п-п-оедет.

– Петя, автомобиль – я заглядывала внутрь – как-то внушительнее. А такими вот я представляла, ну скажем, древние изобретения – Архимеда, например, или Леонардо. С другой стороны, понятно, у тебя нет материалов, навыка. Важен принцип.

– К-конечно, С-с-анька! К-конечно! Я знал, что т-ты поймешь! – аж захлебнулся от полноты чувств Петька. – Ты, С-с-анька, хороший человек, вот что я т-т-ебе скажу! Жалко, что ты не п-п-арень, я б с тобой и п-п-ри всех дружил!

– А я уже собиралась тебе «спасибо» сказать за «хорошего человека». Отбил охоту. Ладно. Будем надеяться, что тебя не взгреют за часы. Цель оправдывает средства. Слыхал такое? Это, правда, иезуитский девиз, а они не были в моем понимании образцами для подражания. Но что-то в этом есть...

– С-с т-тобой, С-с-анька, говорить, – через каждое слово т-то фамилия непонятно чья, т-то, т-т-еперь изутиты какие-то п-п-пошли...

– «Словечка в простоте не скажет...»,– засмеялась Саша. – На нервы действует, да? Напомни потом, расскажу!

– Да т-ты п-потом никогда не рассказываешь, если в т-ту минуту т-только… П-помнишь, про механических людей обещала, и что, рассказала?– попенял Петька.

Тусклая лампочка внезапно замигала и погасла. У Саши сразу же прошел по спине озноб.

– Знаешь, Петька, идем отсюда... жутко. Все не рассветает чего-то, темно... Пошли отсюда.

– С-с-анька, да я ж з-здесь каждую ночь вкалывал. В м-мастерских днем, знаешь сама,– как в улье. А ночью х-хорошо было так. Н-никто не лазил. Чего т-ты б-боишься? Лампочка т-тут всегда горит, чтоб не с-сперли чего, я п-подкручу сейчас, отошла…

– Нет, Петька, ты, как хочешь, а я пойду.

– Вот и з-здрасьте, – разочарованно протянул Петька.

...После подъема они с Петькой поставили устройство на стол посреди столовой.

Раньше всех заявился Фима и потребовал объяснений. Саша с Петей загадочно промолчали. Заинтересованный Фима подошел вплотную к механизму: