Третья истина

– Как хорошо, когда своим родным можно рассказать про дела! – решилась она одобрить стиль семьи Грицининых.

– Вот это ты правильно сказала, – поддержал Танин отец, которого Лулу тоже почему-то совершенно не стеснялась, – от своих можно скрыть только в одном случае, когда их подвести боишься. Кто меньше знает – лучше спит!

– Хватит вам о делах говорить! Что за времена? Мужики соберутся или дети – все серьезные разговоры.

Тетя Поля подтолкнула их к дверям другой, видно, Таниной, комнаты.

– Совсем темно, я пойду?

– Вот те на! Вроде, на секунду по делу заскочила.

– Мать права, идите, идите, поиграйте во что, в игрушки там какие, а после Ванька проводит и дома объяснит, в чем причина задержки…Ты, Шура, на квартире в Ростове живешь? А хозяева как, хорошие, сговорчивые?

– Нет! Не нужно объяснять, они знают, – поспешно солгала Лулу для их же блага, как только что научили. Ване, явно, не пошло бы на пользу знакомство с Софьей Осиповной.

Они еще полчаса играли в шашки с Ваней и тетей Полей, пока высунувшаяся из часов кукушка не прокуковала девять раз. И тетя Поля сама заторопила:

– Ну, пора, пока дойдешь, да ляжешь, а завтра вставать рано. Ступайте, одевайтесь. Нечего, Татьянка, жалобно поглядывать, не последний раз у нас Шура.

Ваня, кольнув напоследок сердце Лулу завистью, посоветовал:

– Носы в шарфы засуньте, а то погода промозглая.

Лулу пошла чуть поодаль от них: они брат с сестрой, а она чужая. Но Таня крепко взяла ее под руку, и они дружно зашлепали по лужам.

ГЛАВА 3. ВЕСЕННЯЯ СКАЗКА В НОЯБРЕ.

Кроме «географического» отчества у Георгия Христофоровича, по мнению Лулу, не было ничего достойного звания «географ», ну, или хотя бы «учитель географии». Где ты, знаменитый путешественник, добрый, смешной и рассеянный Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, добрый товарищ детей капитана Гранта? Георгий Христофорович был настолько тусклым и безжизненным, что даже приказчик из аптеки номер три, притулившейся возле гимназии, которого Лулу всегда мысленно сравнивала с заводной куклой, казался по сравнению с ним полным энергии и энтузиазма. Шелестящим, монотонным голосом учитель перечислял реки, моря, океаны, и вся география выглядела длинным и скучным реестром названий, имен и дат.

И, все-таки, Лулу географию любила – даже в таком невыразительном исполнении это все же были моря, по которым плавали Дик Сэндс и Роберт Грант, это были путешествия, о которых рассказывал Виконт. А на сегодня было задано такое интересное – открытие Америки! Девочки заранее перешептывались и хихикали, гадая, кому из них доведется произнести у доски имя Колумба. Георгий Христофорович на шум в классе, как всегда, не реагировал, привык, наверное. А, может быть, знал, что никто на его замечание внимания не обратит. Его длинный, выгнутый назад, палец прошелся по списку:

– Курнакова! Попрошу к доске.

Такого шанса больше не представится! Лулу не станет талдычить эту скучнотищу из учебника. Она поведает, как все было на самом деле. К счастью, Виконт рассказывал эту историю на русском, и ей даже не придется подбирать слова…

Сначала плоское, морщинистое лицо учителя ничего не выражало, потом в его маленьких глазках пробилось удивление, он пошевелил губами, собираясь что-то сказать, но не сказал ничего и продолжал молча слушать.

– За тридцать три дня бури и шторма страшно потрепало все три каравеллы Колумба. Вернее, две из них – «Пинта» и «Нинья», были настоящими каравеллами, а флагманская «Санта–Мария» — более тяжелой караккой. Ей приходилось труднее других, кстати, позже она и затонула, пропоротая рифом… У мореплавателей уже вовсе не оставалось пищи. Матросы, они были почти все из пиратов и преступников, подняли бунт и схватились за ножи. Что они хотели? Захватить те немногие крохи припасов, что еще оставались. И тут, именно в этот момент … – она сверкнула глазами и сделала драматическую паузу, как Виконт в этом месте, – раздался крик Родриго, впередсмотрящего с «Пинты»: «Земля! Земля!». Пышная тропическая зелень… Разноцветные стаи попугаев… Колумб назвал неведомый остров Сан-Сальвадором, хотя на самом деле туземцы называли его… не помню точно… Какой-то Гуан… но это для нас не так важно… А важно, то, что Колумб был счастлив. Он достиг цели, приплыл… Думаете, в Америку? Нет, он был совершенно уверен – в Индию! С Америкой разобрались, и свое имя она получила позже. Друг Колумба Америго Веспуччи, вслед за ним поплыл по тому же пути. И… догадался, никакая это не Индия, а новый громадный материк. Может быть, по его имени Новый свет стал Америкой? А может и не по его, ведь ни он, ни Колумб Северной Америки в глаза не видели, а имя «Америго» не было таким уж редким в Италии, Испании и вполне могло принадлежать кому-то, затерявшемуся в истории…

И уже поскучневшим голосом она процитировала строчку из учебника: «… двенадцатого октября 1492 года Христофор Колумб открыл первую землю Америки».

Девочки молчали, уставившись на Лулу, как завороженные, и на «Христофора» никак не отреагировали. Георгий Христофорович в недоумении пробормотал: