Третья истина

– Да не надо слишком врать, записку отдам и все, если много сочинять, не поверят, надо понемножку добавлять в то, что в самом деле… тогда верят! Так, что было интересного?

– Таня, что там может быть интересного, в гимназии? Сусик (так называлась у них классная дама Сусанна Сергеевна) опять меня ругала, она говорила: «Что картавишь, как слова произносишь? Уже пол гимназии заразила!» Неужели это так заметно?

– Не знаю, я привыкла, а вообще, наверное, заметно. У тебя тон какой-то необычный, да и слова не туда суешь иногда.

– Вот что интересно. Я могу других перекопировать, а вот говорить по-русски, как все, не совсем получается… Да, чуть с Соней и Маней не поссорилась на всю жизнь…

– Опять по поводу Пушкина прохаживаются? Но ты же им прошлый раз так хорошо про гениев ответила… Про особые мерки…

Лулу постепенно разговорилась насчет гимназии, и выяснилось, что там не так уж мало интересного. Вышла тетя Поля, посидела с ними, похвалила, было видно, что она очень довольна. И Лулу даже поняла почему: Таня просидела этот час не одна, да и выглядело это сидение гораздо естественнее.

Мимо них прошел человек, приведший Лулу к калитке. За ним прошли вразбивку еще несколько мужчин. Девочки побежали греться в «прокуренную» квартиру, но Лулу быстро ушла на Береговую. Ловко избежав встречи с Софьей Осиповной, отправилась к себе в комнату. Пока не заснула, все размышляла над тем, что узнала. Многое осталось непонятным. Но свобода и равенство – это, конечно, справедливо и великолепно.

ГЛАВА 5. ЗИМОЙ В РАЗДОЛЬНОМ СКУЧНО?

Нет, Лулу положительно не везло с рождественскими каникулами. В этот раз, казалось, все складывалось так удачно! О ней не забыли. За неделю приехала сама Доминик и держалась с дочерью довольно мягко. Было ли это следствием удачных покупок или еще чего-то, Лулу не знала. Господин Петров все еще не вернулся, и маман долго сокрушалась по этому поводу. На этот раз дамы нашли общий язык. Софья Осиповна так увлеклась рассказами об отсутствующем хозяине, что не слишком много комментировала их совместное с Лулу житье-бытье. Лулу, для которой все, кроме поездки домой, отошло далеко-далеко на задний план, высиживала с ними «вечерние чаи» без проявления, и даже без ощущения какого-либо неудовольствия. Доминик уезжала из города неохотно, не в пример Лулу, рвавшейся в Раздольное всем сердцем. Наконец, утомительное зимнее путешествие было позади, но… столь желанный дом оказался пустым.

Нет, Евдокия Васильевна, Коко, Тоня и еще всякие разные люди были на месте. Более того, гостившие летом под Петроградом у дяди старшие братья в эти каникулы приехали в Раздольное, под материнское крылышко. Молодые вояки чувствовали себя там весьма неуютно. Их денщики, зато, наслаждались жизнью – целыми днями играли в карты в пристройках, где жили конюхи.

Но на Лулу произвело впечатление лишь одно – Виконта в Раздольном не было. В первый же час, после того как она, взлетев по лестнице, обнаружила запертую дверь в мезонине и спустилась в расстройстве, ей было объяснено, что господин Шаховской уехал по поручению отца в город Кишинев. Лулу, выслушав это от тети, почувствовала, как холодно в доме и саду, и как близки, в сравнении с тридесятым Кишиневом, Ростов и станица Белокалитвенская…

Сущая правда: зимой в Раздольном скучно… Сиротливо горящие в доме светильники не в силах разорвать плотный полумрак зимних вечеров, ползущий из сада. Особенно неуютно, когда нет электричества и приходится зажигать керосиновые лампы или свечи. Тут и там законопаченные окна, запертые пустые комнаты…

Для Коко устроили елку, на которую он требовал каждый день навешивать новые конфеты и пряники, потом тут же их срывал и бежал прятать в спальню матери. Пойти посмотреть на елку, что ли? А то как-то не читается, мешает ветер, завывающий за окном. Вон как свистит! Плохо, наверное, тому, кто сейчас в дороге… Лулу поежилась и спустила ноги с кресла. Керосин и дрова надо привозить из города, а Пузырев пятый день не выходит из своей каморки. Видимо, так, опухший и одуревший от спирта, и встретит 1916 год. Маман вчера только говорила, что не может справиться с этим пьяницей и вообще с челядью. Суровая тетка не может тоже. И управляющий, и денщики сделают несколько движений по ее приказанию – и опять за свое.

Старший брат уже похож на мужчину, ведь ему целых семнадцать. Да и у Дмитрия над губой – черные усики. Но молодые хозяева даже не пытаются навести порядок: смеются над Пузыревым, требуют, то спеть что-нибудь, то сплясать… Или заводят с ним бессвязные, непонятные Лулу, разговоры. Бывает, что сами играют с денщиками в карты…

Лулу на лестничной площадке помедлила… Нет, не нужна ей эта елка! Вчера она хотела рассмотреть поближе золотистый домик с выгнутой крышей, но Коко вообразил, что она посягает на его мандарин и так завопил, что тетка даже плюнула в сердцах и на глазах прибежавших маман и Лиз – няни-бельгийки, смачно съела «яблоко раздора».