Третья истина

— Во! Мой пай-распайчик! Из наших запасиков — вашей милости. А то ж околеем напрочь без нутряного подогреву! — Леха поставил на расстеленную бумагу огромную бутыль.

— Откуда это, Алексей, в таком количестве?

— Это — количество? Это пшик и ничегошеньки! Я те количество продемонтрироваю немедля, безо каких ни на есть отложек! А че ж! Не одни же картинки туфтоватые возить взад-вперед? — он встал и с потрясающей легкостью принес ящик, в котором оказалось еще бутылок двадцать.

— Гляди — энтот продтовар будет получе золотишка. Не дробязник какой! Эрзац-валюта отдыхнуть могет! Только ты энтому охламону зубатому не выдавай. Эт я те под секретом!

Саша задумчиво смотрела из своего угла: что это за странные люди попались им? А Виконт ничему не удивлялся, а наоборот откликнулся вполне приязненно:

— Что ж, пожалуй, кстати!

— Пусть и малец подзаправится, не жаль ничуточки! Сашок, глотани, погрейся!

— Спирт? Ему? М-м-м. Да нет. Рановато.

— А че? Я с десяти употребляю…

— Вы у нас вообще молодец, Алеша!

Виконт встал, снял полушубок и накинул его на Сашины плечи.

— Вам же будет холодно! Вы же замерзнете!

— Ну, нет! Пользоваться двумя средствами обогрева одновременно — это для меня чересчур.

— Поехали с гудочком! — Леха разлил жидкость по жестяным кружкам. — От здорово, что у тебя, друг ситный, пропитание нашлось-отыскалося! Накормил, не заначил! Мы теперя с тобой вроде как дружбаны! А этот, акул живоглотный, рази подумает.? Так и катили бы, животы подтянувши, до самого Харькова! Он че? Сидит себе и трескает, небось, бакалею с гастрономией, а мы тут че? Картинки жевать-пережевывать, иль другие брунчалки-погремушки на зуб кидать? — Леха поморгал толстыми веками с весьма своеобразными ресницами: длинными, редкими и рыжими.

Саша смотрела, как Виконт пьет, задерживая дыхание, как прижимает ко рту тыльную сторону кулака после каждого большого глотка. При этом продумывала ситуацию.

Интересно, что бы сказал рябой Петраков, если бы увидел этот вагон, груз? Не отправил ли бы их всех сразу в ту самую «каталажку»? Пожалуй, эти двое и третий, белесый, оставшийся на станции, не по приказу властей везут свой непонятный груз. Картинки? Как он там сказал? И зачем под охраной?

Леха, прикладывавшийся к кружке гораздо чаще Виконта, постепенно пьянел, ругал почем зря того, в вагоне, уверял «собутыльника», что «шкуродер шахер-махер через их трупешники в силах произвесть…» В его речь прорывались совсем уж странные словеса, видимо ругательства, но Саша отметила про себя, что мужская половина ее семьи, не гнушавшаяся крепких выражений, располагала каким-то иным набором… В очищенном виде Лехина речь выглядела примерно так:

— Мальчонку в заклад хотел, — ишь, хитрован! Я ему… а он грит… подозрительный детина… это про тебя значит, а ты как раз-то и неподозрительный, мил друг-дружбанок, а он… во гад… грит, там разберутся… и шлепнут, коли понадобится… с дорожки-то им куда, дескать… Да и впрямь… куда ж тебе отседова, с чух-чухающего товарняка? Гад-то на остановках… кружит кругаля… вонючка кровопивная, пьява ненасытная… С дорожки… х-р-р… порожки… х-р-р…

По мере его опьянения Саша все больше натягивала на нос и глаза бекешу, страстно желая, чтобы ее владелец подошел к ней. Виконт осторожно убрал громадную Лехину голову со своего плеча, где тот уютно примостился, храпя и причмокивая во сне. Нахмурившись, несколько минут молчал, поглядывая на грубо сколоченную дверь вагона, потом вскочил на ноги:

— Ясно следующее: по одной дороге нам с ними в Харьков не прийти. Останься без меня на несколько минут!

— Нет!! Я с вами. С ним — ни за что.

— Саша, да он пошевелится часа через два. Останься.

Виконт направился к переду вагона, подкинув на ладони свой большой охотничий нож, повозился там. Неожиданно в глаза Саше ударил свет, а на пол с грохотом полетела оторванная доска.

Леха забормотал что-то во сне. Виконт подскочил к нему и заглянул в лицо:

— Тш-ш, тш-ш… Саша, перчатки вытащи там у меня из кармана. Металл, просто рукой не возьмешь.

— А что вы собираетесь делать, Виконт, зачем вы сломали вагон?

— Не весели меня сейчас, ради Бога, Александр. Не время. Ну, стань здесь, если он пошевелится, — дай знать.

Виконт через проделанную дыру высунулся наружу и принялся делать что-то, требующее, судя по его движениям и тому, как он зацепился ногой за упор внутри вагона, огромных усилий. Послышался скрежет, лязг…

— Ну вот, — с трудом переводя дыхание, произнес Шаховской, втянувшись обратно, — ну вот. На счастье, кустарные сцепления. Так и думал.

Вагон стал замедлять ход… потом остановился.

— Приехали. Забирай, что здесь наше. Пошли.

— Прямо так?

— А ты хочешь укатить с собой вагон? Нет уж. Пусть наш новый друг продолжает свою подпольную коммерцию в одиночку.

— Никогда не слышала, чтобы можно было так, на ходу, если вдруг надоест ехать, взять и отцепиться!

— Других причин, кроме «надоело», ты не уловила? Что ж, пусть это будет моим капризом. Готова?

Они спрыгнули на мерзлую землю и огляделись. Вагон стоял посреди чистого поля. Виконт посмотрел на него с неудовольствием: