Третья истина

— А с кем же еще? Я простаиваю без повторения пройденного, так вы изволили выразиться, не правда ли?

А! Речь о верховой езде! Лулу подпрыгнула повыше:

— Едем, сейчас же едем!

— Сейчас же едем! — передразнил он ее тоненьким голосом и, повернувшись, уселся на стул, как следует. — Я, например, плотно позавтракал, а ты …

В этот момент, рассеянно щурясь, в комнату вошла Доминик. Виконт поднялся и дурашливое выражение лица сменилось обычным. Лулу непроизвольно вздрогнула и отряхнула платье.

— Мсье? Вы здесь? — удивилась Доминик и гневно развернулась к Лулу:

— Ты что, каждый день не даешь мсье покоя? Зачем ты вертишься около него, зазываешь к себе, ты что, не понимаешь, как это неприлично? Ах, Поль, простите, она так безобразно вела себя с вами вчера, цеплялась, мне было стыдно за нее. Ради меня, вы забудете это развязное поведение?

— Мадам, к чему вспоминать? Я тоже был буквально в ужасе. Я себе не прощу, если еще, хоть раз, допущу подобную сцену! — Он взял Доминик под руку и повел к двери. — И вообще я не понимаю, зачем вам так жестоко терзать себя из-за дочери? Она в доме, ей ничего не угрожает, пример с вас можно брать… и на расстоянии… Неужели эта возня с гимназией и родственниками так вас занимает? Это не для ВАС, это — удел матерей-дурнушек, — голос Шаховского как бы обволакивал, — воспользуйтесь разрешением Виктора и поручите заботы мне, уж я не потрачу на девочку ни лишнего времени, ни лишних нервов…

— Так вы здесь из-за меня? От сочувствия ко мне… Желания облегчить мне бремя… Вы разволновались из-за меня? Я поняла… Как это мило с вашей стороны… Проводите меня отсюда Поль… Мне что-то нехорошо … Головокружение, друг мой, как вы думаете, что мне поможет?

Лулу напрягала слух, не понимая как отнестись к этим едва слышным словам, почти шепоту. Виконт повернулся к ней и громче сказал:

— Завтракай. Не будем тебе мешать. — Продолжая тихо что-то говорить, он распахнул перед Доминик дверь и придержал портьеру.

Лулу спустилась в столовую и уселась за еще накрытый стол. Верить Виконту или нет? Неужели, отныне вместо матери воспитывать ее будет он? И маман не возражает, напротив, перестала обращать на нее внимание немедленно и охотно?

В столовой Евдокия Васильевна придвинула Лулу чашку какао, рулет на нарядной тарелочке и ушла, только один раз проворчав, что племянница не ест со всеми. Видимо, уже почти смирилась с этим. Лулу только начала жевать, как увидела Виконта в дверном проеме, уже без маман. Даже подавилась от неожиданности, он что, бегом отвел ее?

— Не торопись, — Виконт отошел к открытому окну и присел на подоконник, читая какую-то бумагу. Дверь приоткрылась, и в щели показался широконький курносый носик Веры, после чего она вся втянулась в комнату, с непринужденным видом прошла к аквариуму, захватив со стола горбушку хлеба.

Лулу, провожавшая ее взглядом, заметила, что она разглядывает Шаховского. Вера нарушила молчание:

— Слуш, милок, что ты там скучаешь? Может, на рыбок посмотришь? — Виконт поднял глаза от бумаги, в которой что-то отмечал, держа ее на колене, и воззрился на Веру с удивлением:

— Это вы ко мне обращаетесь?

— Ишь, догадливый какой! Рыбок, говорю, иди, покорми со мной, глянь, какие хорошенькие! Особо тот, со здоровым подвеском, что за полосаткой бегает!

Выражение у Виконта мало изменилось, но Лулу почувствовала, что он недоволен.

— Вас что, — начал он тихо, — взяли для обслуживания аквариума? Да еще не объяснив, что хлебом можно загубить рыб? — он встал с подоконника. — Ступайте, помогите Антонине, она перегружена. Ты позавтракала, Александрин?

Уязвленная Вера пробормотала:

— Еще чего, сейчас, разбежалась по вашим поручениям…

— Как-как? — удивился Шаховской, тихий голос которого незаметно окреп. — Вы что, нарываетесь на неприятности? Намерены взять расчет? — Лицо у него отвердело, глаза потеряли свою прозрачность, и Лулу вдруг поняла, что сейчас обнаружится тот самый его «взрывной» характер, который, бывало, упоминала Тоня. Но тут Виконт, заметил ее расширившиеся глаза, и выражение его лица поменялось, как будто щелкнул какой-то выключатель.

Сбитая с толку Вера, пожимая ладонь ладонью и часто облизывая остреньким языком губы, сбавила тон:

— Какой еще расчет, лан, пойду, посмотрю, чего там ваша Антонина… Только я ж при хозяйке…

Она замешкалась в комнате, а Виконт продолжил, хоть и жестко, но уже с некоторой долей шутки, которая была не очевидной, но слышимой для Лулу:

— У мадам вам пока делать нечего. До шести-семи она отдыхает, у вас хватит времени позаботиться о крыжовенной огневке. Вы знаете, что это такое?

— Нет, вроде, не обучена…