Третья истина

— Ну, до мужниных именин отпустила, инвалид он теперь, так чтоб хоть жена рядом побыла. Это аж до двадцать девятого числа. Петров и Павлов именины в этот день, или святцев не знаете? Катькин Петр, аккурат, на этот день попал.

Двадцать девятого июня… Еще почти пол месяца… Как бы не пропустить этот радостный день, подготовиться к нему… Лулу в задумчивости не заметила, как дошла до гостиной.

Тетка, едва завидев ее на пороге, принялась выговаривать:

— Неужто трудно понять, чтò девочке подобает, а что не подобает? На себя бы поглядела: точно с войны, прости господи, разбитая да исцарапанная… — она перекрестилась.

Еще пару недель назад Лулу бы непременно огрызнулась, а сейчас… такое хорошее есть на свете, и это хорошее — главное! Только для того, чтобы что-то ответить, она сообщила, что произошла случайность, что ей совершенно не больно, а полностью утихомирила тетку тем, что обняла ее толстую, мягкую руку и попросилась к столу. Тетка милостиво коснулась губами ее кудрей и сказала с чувством:

— Вот человек как человек, когда захочешь, ладно уж, садись, грибные пироги сегодня, ты любишь! И варенье персиковое, крыжовенное насточертело уже!

Вошла Доминик с нянькой и Коко, висящим у бельгийки на локте и подтягивающим каждую минуту ноги коленями внутрь. Увидев сестру за столом, он немедленно потянулся к ее тарелке:

— Это хочу!

Тетка подтолкнула ему тарелку с такими же румяными пирогами.

— Не-е-ет! Это хочу! — Коко настойчиво тянулся к порции Лулу. Лулу без слов поменяла тарелки и спокойно ждала, пока мальчик откусит от каждого из ее пирожков и от персика в ее розетке по куску.

— Вот не заявлился к обед, а теперь дразнить мальчик, он переест много! Он покушаль в свой время, токо-токо. Я потратить на тебя нерв больше не буду, но если так, что, мсье Шаховской будет жаловиться на тебя… Он взяль большой обуз… Хотья всегда много занятой… Если он пожаловился… Пеняй себя! — видимо, мать говорила больше для тетки, чем для Лулу, поэтому пользовалась языком, который, за чуть ли не десять лет, не открыл ей и половины своих тайн.

— Делать нечего Павлу, жаловаться на девчонку! Еще и тебе… — Евдокия Васильевна, как бы невзначай, отвесила-таки Коко по мягкому месту за посягательство и на ее варенье.

— Делать есть чего!! У нас accord… согласность, это есть приказ Виктор, мсье Шаховской имеет об’язанность здесь …И жалость к молодой женщин.

— Уж если жаловаться, то мне! — Евдокия Васильевна пристукнула кулаком по столу, чем стряхнула Коко на пол. Но Лулу не испугалась тетушкиного большого розового кулака, понимая, что происходит нечто великолепное. То, что робко промелькнуло в ее мечтах пару недель назад, подтверждено во всеуслышание. Ее «передают» в распоряжение Виконта.

Часы пробили семь, и она испугалась, что опоздала. Стремглав взлетела по лестнице. Заскочила в свою комнату за коробкой и побежала выше. На стук никто не отзывался, и Лулу, вспомнив, что велено стучать громче, заколотила двумя кулаками.

— Входи, входи, — раздался голос из-за ее спины, и рука Виконта толкнула дверь над ее головой.

— Ой, я вас не заметила…

— Не мудрено, ты пронеслась мимо меня на такой скорости…

Комната встретила Лулу знакомым красноватым цветом. В ней так много заманчивого, но если начать отвлекаться… Тем более, что хозяин, явно пришедший сюда с какой-то своей целью, что-то доставал из секретера и, похоже, собирался уйти снова. Лулу решительно подошла к столу и водрузила на него заветную коробку с бумажными куклами. Виконт, не садясь, оперся локтем о стол:

— Что это там, плюмаж?

— Нет, это бумажные куклы для игры. Я же говорила!

— К-у-уклы? Ты, что хочешь здесь в них поиграть? Можешь, пока я в гимнастическом зале.

— Нет, нет, подождите. На минутку хотя бы одну! — Лулу казалось, что некоторые слова по-русски звучат убедительнее.

— «Хотя бы одну минутку» — строй фразы правильно, Александрин! Жду. Минуту.

Лулу торопливо сняла крышку с вензелями и стала рыться в ворохе бумажных фигурок.

— Это не та, не та, сейчас найду Дантеса…, Вы сразу поймете… прошла минута?

— Постой, постой, это ты рисовала? — он взял несколько фигурок.

— Это я просто, чтобы играть, всякие принцессы, это не то… Понимаете, я вообще не хорошо умею рисовать, а тут такое важное дело!

— Почему? Своеобразно, цвета хорошо подобраны.

— А мужчины и вовсе никуда не годятся!

— Все или некоторые?

— Ой, что вы, я же о …

— Да понял, понял. Только почему они все у тебя с одним выражением и в одинаковой позе? Стоят, расставив руки? И рисовать поучу, только как-нибудь потом. Сейчас беги.

— Еще чуточку! Потом, правда, можно поучиться рисовать? У вас? А так удобнее играть! Они могут делать, что хочешь.

— Исходная позиция.

— Вот он! — Лулу протянула Виконту злобного уродливого карлика с огромной бородой, в черной одежде.

— О! Этот злодей тебе удался!

— Похож?

— На кого? Да, у него человеческие черты, это типаж.

— Дантеса звали Типажом?

— Почему Типажом? — Виконт рассмеялся. — Его Жоржем звали, вообще, при чем тут он?