Третья Мировая война: нерасказанная история (ЛП)

Все эти группы с растущим опасение наблюдали за нарастающей потерей контроля над войсками на западных фронтах, провалы советской политики на периферии, признака нарастающего распада в Средней Азии, и прежде всего, неспособность руководства понять, что происходит и принять меры. Это было особенно заметно по бывшему всемогущему генеральному секретарю ЦК КПСС, чье физической и психическое состояние столь ухудшилось, что до полного провала оставалось не долго. Потребность в союзниках во всех эшелонах власти преодолела осторожность и контакты начали устанавливаться. Дугленко обнаружил еще одного украинца в высших эшелонах генерального штаба — генерала-полковника Владимира Борисовича Иваницкого, начальника Первого Главного (стратегического) управления. Последний знал о сильных разногласиях в Политбюро, и для него было не трудно найти правильную сторону в этот критический момент. Решение нанести удар по Бирмингему дало ему все необходимые доказательства того, что генеральный секретарь потерял голову (а некоторые даже заходили так далеко, чтобы сказать, в чем была причина) и должен быть отстранен при первой же возможности. Эффект ядерной атаки на Минск обеспечил ему уверенность в том, что советские войска к западу от столицы не предпримут никакой попытки поддержать или восстановить прежний режим, как только он будет свергнут. Примером тому было бегство значительной части третьей ударной армии генерала Рызанова, который теперь свободно сотрудничал с британскими, немецкими и голландскими силами северной группы армий, получая от них поддержку и материально-техническое обеспечение для борьбы с силами, лояльными режиму. Это начало распространяться и на другие советские подразделения. Для свержения режима оставалось лишь выбрать способ, которым оно будет осуществлено. Катастрофа Минска дала точку опоры, оперившись на которую, растущее недовольство трудящихся могло стать силой, способной свергнуть советскую власть. Этот механизм уже был запущен, но время не ждало. Заседание политбюро было назначено на раннее утро следующего дня, 22 августа.

Сигналом к началу Октябрьской революции 1917 года был выстрел из орудия крейсера «Аврора». В 1985 было очевидно, что придется довольствоваться более прозаическим выстрелом, но если он будет произведен прямо в Генерального секретаря, его будет более чем достаточно. Дугленко взял на себя эту часть операции, рассчитывая на возможность доступа в наиболее охраняемый командно-штабной центр, используемый в настоящее время.

Некоторые жизненно важные проблемы все еще требовали решения. Те, кто собирался прийти на смену генеральному секретарю должны были убедиться, что они и никто другой будут иметь в руках верховную власть, то есть иметь под своим контролем ядерные силы. Если этот контроль не будет установлен, останется серьезная опасность, что кто-то из разочаровавшихся партийных сторонников жесткой линии или группы военных может решить, что смерть ядерный холокост предпочтительнее капитуляции и нанести по Западу удар МБР, что приведет к уничтожению всего мира. Заговорщики с иронией, но и с настороженностью вспоминали борьбу за власть в вернем эшелоне правительства США после того, как президент был ранен и едва не скончался в 1981 году. Американская «охота на ядерный чемоданчик» — небольшой кейс, содержащий относительно простой прибор, без которого никто, даже президент, не мог отдать приказ нанести ядерный удар, была фарсом. Ее советский вариант в нынешних условиях закончиться всемирной катастрофой. Фактическим обладателем кейса был офицер связи, который должен был быстро передать его от генерального секретаря выбранному заговорщиками приемнику, а не просто передать полномочия старшему члену существующей иерархии. Эта была важная практическая часть, которой Дугленко уделил самое пристальное внимание.

Непосредственно перед началом совещания, назначенного на 5 часов рокового утра 22 августа стало известно, что генеральный секретарь серьезно болен и не сможет принять участия. В разрастающемся кризисе — как страны так и коммунистической партии — было важно отложить личную борьбу за власть в политбюро, вероятно, между пятью членами совета обороны, до принятия решения по наиболее актуальным проблемам, в первую очередь связанным с ядерным ударом по Минску. В отсутствие генерального секретаря заседание должен проводить кто-то из высшего эшелона, кто, тем не менее, не будет серьезным претендентом на власть. Не беспрецедентным, но необычным шагом было принятое на основе общего согласия решения предоставить председательское кресло номинальному главе государства президенту Воротникову.