Третья пуля

Вернувшись из своего первого вьетнамского тура в качестве героя и столкнувшись с необходимостью заполнить пару недель перед отлётом в Москву, я решил всё-таки прочитать чёртов отчёт и узнать, до чего они докопались. К этому времени моё внутреннее беспокойство улеглось, и я ощущал, что смогу поглядеть на их изыскания в более-менее рациональной манере. Я понимал, что операция блестящим образом удалась главным образом из-за решения баллистического вопроса, предложенного Лоном – если вы помните, нашей задачей было застрелить человека пулей, не оставляющей никаких следов за исключением мелких металлических частичек, которые оказалось бы возможным связать лишь с конкретным типом боеприпаса и винтовкой определённого типа, но никак не с конкретной винтовкой. Также я предполагал, что если винтовка Лона будет обнаружена, то в стволе могут обнаружить следы того же металла. Однако, я был уверен, что Лон уничтожит винтовку, чтобы такого никогда не произошло. Однако, мы с ним никогда не обсуждали этого.

Такой выстрел и исполнил Лон: при ударе в череп пуля взорвалась, не оставив ни одного осколка, достаточно крупного для привязки к винтовке Алека, а следовательно и для идентификации в качестве не принадлежащего винтовке Алека. Следователи нашли в лимузине два осколка, достаточно крупных для изучения при помощи электронного микроскопа, но они определённо не принадлежали пуле, попавшей в голову. Оба осколка были чистыми, без следов крови или мозговой ткани, что и пояснил эксперт ФБР при даче показаний. Он также заявил, что хоть осколки вообще сложно увязывать с конкретной винтовкой, но эти два – весом в двадцать один и сорок четыре грана – несут отметки, связывающие их с винтовкой Алека. Причиной появления этих осколков был первый выстрел Алека.

Как виделось мне, стрелял он из рук вон плохо, поскольку совершил ошибку, которую я вскоре опишу. В результате пуля (это подтверждается другими показаниями) ударилась в бордюрный камень позади либо по соседству с лимузином. Поскольку угол разлёта всегда меньше угла попадания, разбившаяся в куски о твёрдый камень пуля за микросекунду брызнула «облаком» фрагментов, сформировавших разлёт конической формы, перехвативший автомобиль в нескольких футах. Некоторые считают, что один из осколков вскользь поранил голову президента, словно ужалив его. Может, и так, а может, и нет. Во всяком случае, один осколок ударил в лобовое стекло машины изнутри, расколов его, после чего отскочил вниз и влево, где и был найден на следующий день следователями ФБР. Другой осколок также оказался в машине, но проследить его траекторию никто не смог – разве только можно было сказать, что энергия всех осколков чудовищным образом разнилась.

Мы знали, что два осколка в машине не могли принадлежать пуле из винтовки Лона. И не только потому, что, как и было уже упомянуто, они несли на себе следы винтовки, но и из-за геометрии выстрела в голову. Сказать по правде, мне не доставляет удовольствия фокусироваться на столь болезненной теме, но в интересах истины мне следует продолжать. Взрыв пули произошёл в передней правой верхней части черепа президента, над ухом (что кроме всего прочего свидетельствует о траектории выстрела Лона, прошедшей слева направо вследствие нашего расположения левее снайперского гнезда на углу книгохранилища). Теоретический выстрел ЛХО неминуемо имел бы траекторию справа налево, при которой выходное отверстие расположилось бы в левой части черепа, примерно над левым глазом. Понятно, что исходя из физики «взрыва» все осколки оказались бы исторгнутыми с большой силой из верхнего правого квадранта черепа вдоль траектории пули вправо, прочь из машины. Никаким образом не представлялось возможным, что запечатлённое на рассмотрение всему миру попадание в голову дало бы разлёт осколков на двадцать футов левее и ниже, к коврику на полу автомобиля возле педалей, где и были найдены два осколка.

Отчёт вызвал моё недовольство лишь в том плане, что следователи слишком быстро пришли к выводу о стрелке-одиночке. В одном Лэйн был прав: с выводами поспешили. Хоть тяжелый труд и вызывал уважение, но подобное предварительное допущение формировало их изыскания, ставя рамки на уровне безотчётного подсознания. Останься они способными увидеть что-то за пределами ими же созданной коробочки – они увидели бы признаки, неброские, но тем не менее имевшиеся в поведении Алека и указывающие на присутствие иных игроков на поле.

Вследствие этого я и проведу вас через последний час Алека на свободе. Умозаключения на эту тему ввели в заблуждение следователей комиссии и продолжают путать начинающих убийствоведов, так что ради интересов истории позвольте поделиться своим суждением о том, что происходило с половины первого, когда Алек выстрелил в третий раз до семнадцати минут третьего, когда его схватили в «Театре Техаса».