Третья пуля

Затем последовал хаос. Люди начали разбегаться в разные стороны. Сползавший вниз Алик потянул за собой капитана. Несколько полицейских бросились на Руби, сбили его с ног и уложили на землю. Если знаменитый крик: «Джек, ты сукин сын!» и прозвучал, я его не слышал. Алика, с которого сняли наручники, положили на носилки и быстро унесли. Следом за ним вывели Руби. Репортеры, пытаясь осознать суть произошедшего, расспрашивали друг друга.

Когда Алика выносили, я мельком увидел его бледное, бесстрастное лицо и понял, что он не жилец. Судя по диагональной траектории выстрела, пуля поразила внутренние жизненно важные органы и едва ли оставила ему хоть какие-то шансы.

Возможно, вы будете относиться ко мне лучше: первым чувством, которое я испытал после этого, была жалость. Еще один человек погиб в Америке насильственной смертью, подумалось мне, как будто не я явился причиной его гибели. Это подобно эпидемии. Посеяв ветер, пожинаешь бурю, и мне оставалось только догадываться, когда разразится порожденная мною буря.

Я испытывал к нему отвращение, как и все остальные, но одновременно с этим понимал, что он, тем не менее, был человеком. Заслуживал ли он такой смерти? Думаю, да. Джек Руби тоже так считал. Спустя несколько дней я услышал, как мой старший сын сказал: «Я рад, что его поймали».

Алик был негодяем, глупцом, никчемным, но все же человеком, который умер, как и многие люди, — в одиночестве, болезненно, внезапно.

Только вечером того дня, в атмосфере истеричных репортажей, до меня дошло, что нам еще раз очень крупно повезло. Удача благоволит смелым, в этом нет сомнений. Теперь, когда уста Алика сомкнулись навечно, никто не услышит безумную историю о том, как им манипулировали циничные красные шпионы. Появятся другие истории, которые будут распалять воображение впечатлительных людей в грядущие десятилетия. В многочисленных книгах, фильмах и телесериалах, посвященных этой теме, речь будет идти не о Красном Хозяине. Все тайны Алика похоронят вместе с ним, и внимание публики переключится на привидение из фильма «Доверенное лицо из Чикаго». На загадочного стрелка с его щекочущими воображение связями, с полусветом и женщинами с невероятно длинными волосами, большими грудями и густыми тенями под глазами. Я вдруг сейчас подумал… Знаете что? Я не испытываю ни малейшей потребности знать что-либо о мистере Джеке Руби, и все.

Я наблюдал кончину Алика в одиночестве, поскольку Лон и Джимми уехали рано утром в воскресенье, двадцать четвертого.

Мы виделись с Лоном перед его отъездом. Я передал ему разобранную винтовку, и он при мне упаковал ее компоненты в чехол. Он явно пребывал в состоянии депрессии. Мне удалось немного развеселить его. Зашел попрощаться Джимми. Они обнялись. Потом Лон уехал, а Джимми пошел собирать вещи — его рейс был немного позже. Я же остался, чтобы стать свидетелем трагической развязки драмы Освальда.

На Джимми эти события оказали значительно меньшее влияние, чем на Лона. Он все-таки профессионал. Тогда я, разумеется, не мог знать, что жить ему осталось не больше полугода. Один мой коллега из секретных служб поручил ему установить аппаратуру прослушивания в посольстве одной из стран Восточного блока в Канаде. Это была обычная, рутинная работа. Однако конный полицейский заметил его тень, подозрительно мелькнувшую в аллее, и погнался за ним. Джимми знал, что не может позволить себе сдаться и дать показания, поскольку в этом случае пострадало бы слишком много людей. Полицейский выстрелил, Джимми упал, сраженный пулей. Его гибель была отнесена к категории «загадочных». «Что американский бизнесмен делал на темной аллее за зданием чехословацкого посольства, и почему он попытался скрыться от полицейского?» — задавались вопросом канадские газеты.

Я знал, что Лон долгое время не будет общаться со мной, поскольку ему предстояло многое обдумать. Вы спросите: почему ты не устранил его, единственного, кто все знал? Ты же видел столько шпионских фильмов. Дело в том, что я не устраняю. Даже не люблю эвфемизм «устранять» вместо «убить», это клише из дешевых детективных романов. Я — высоконравственный убийца. Убиваю только по политическим соображениям и не могу по причинам личного характера — например, ради того, чтобы отвести от себя опасность, заработать денег или избавиться от неприятного мне человека.

Будь что будет, приму все. Если Лон сломается под бременем вины и решит признаться, не стану ему препятствовать в этом. Но мир недостоин того, чтобы в нем жить, если ты не доверяешь людям, которых любишь, — поэтому я предоставил себя судьбе. Я не видел Лона до 1993 года, после того, как он «умер» и сменил имя.