Третья пуля

— А что если мы арестуем Марти и Ричарда и предъявим им обвинение в попытке мошенничества и убийстве третьей степени?* Ты говорил, что они не из крепких парней, так что упираться не будут. Мы тем временем выжмем всё возможное из письма в нашем лабораторном отделе документов. Марти и Ричард расколются и мы получим следующее звено в цепочке, расколем и его. Если письмо подделано, наши люди узнают, кто это сделал и посадят его за решётку, так что он зачирикает. Вот так и доберёмся до босса шайки.

— Да, но у босса есть собственность, общественное положение, инвестиции, семья и всё такое, что как-то привязывает его. А если Хью жив, то у него ничего такого нет — во всяком случае ничего, что мы смогли бы найти. Мы понятия не имеем, где он. Он может моментально скрыться, и он достаточно умён чтобы создать такую сеть, в которой концы к нему будут обрублены в любое время и он пропадёт из нашего радиуса досягаемости. Так что если мы арестуем Ричарда и Марти — он точно исчезнет, а через год-два я получу пулю «Лапуа».338 в ухо, прыгая на лошади через барьер и всё на этом закончится. Мы рядом. Я чувствую, что мы подобрались совсем близко, близко как никто другой. Я его чую.

— Что ты чуешь?

— Это должен быть Хью. Он старый, осмотрительный и хитрый. Давно в этой игре и знает, что делает. Вовсе не псих: всё рационально и ведомо целью. Неуловим и хитёр. Странно, но я даже уважаю его: мы не тронули его детей, а он оставил в покое мою семью. Тут я ему доверяю. Как и его братец Лон, он порядочный человек — разве что кроме тех секунд, когда они убили тридцать пятого президента Соединённых Штатов.

— Что ж… твоя жопа — тебе решать.

— Тогда я пошёл.

— Я присмотрю. Люди, наблюдение, вертолёт наготове…

— Ээ, нет. Если у Хью есть люди, они заметят и моментально скроются, а это значит что и Хью тоже скроется. Тут можно сработать только если я буду один, без команды, без прикрытия с воздуха, без радиослежения, без подкрепления. Если понадобится помощь, я свяжусь с полицией штата.

— Суэггер, это звучит безумием после стольких лет…

— Я не говорю, что мне не страшно или что я считаю такой расклад правильным. Это страшно и неправильно. Но по-другому не выйдет.

— Про Иводзиму так же говорили.

— На Иводзиме мы победили. Вот что я собираюсь сделать. Я позвоню Ричарду, скажу ему о письме, он свяжется с Марти и назначит встречу на следующей неделе. А потом я в отпуск съезжу.

— У тебя таймшер, что ли? Домик во Флориде?

— Нет. Но мне надо отлучиться. Одному и по-тихому. В аэропорту решу, куда. Есть о чём подумать.

— Похоже, что ты уже обдумал массу всякого.

— Этого мало. Есть что-то, чего я не могу ухватить. Насчёт синестезии, склонности разума видеть определённые цифры или буквы цветными. Нильс был синестетик, как говорили.

— Это-то при чём тут?

— Набоков тоже был синестетик и видел буквы цветными. Нильс был связан с Набоковым через синестезию, так что я думаю, что он использовал свою черту, когда создавал липовую личность для Хью. Это было выражением их общего с Хью увлечения Набоковым, той же хитростью, что использовал Набоков. Нильс видел девятку красной. Думаю, что фальшивое имя Хью, созданное Нильсом для Хью много лет назад, также отражает цвет или цифру, а возможно что и сочетание красного и девяти. Я думаю над этим.

— Очень тонко, — ответил Ник. — Я имею в виду — что тебе даст знание о цвете и цифре или даже о красной девятке без круга подозреваемых?

— Ну, круг подозреваемых у меня есть. Ныне живое население планеты Земля.

— Отлично, ободряюще звучит!

— И ещё насчёт письма Чарльза Харриса. Не знаю, почему, но что-то зудит. Всё идеально, как я и говорил, но зудит. Пытаюсь понять, что.

— Зуд Суэггера. Принимается как доказательство в судах всех штатов. Я полностью уверен, что ты доберёшься до своего подозреваемого.

— Я тоже уверен. Всё же Гумберт в конце концов добрался до Клэра Гуилти.

— Что это ещё такое?

— История ещё одной охоты. Позже расскажу.

Суэггер!

В подсознании оно продолжало меня грызть. Я проснулся, как и раньше, в холодном поту — слабый, старый, проигравший. Стоило попытаться разобраться до того, как я получу разрыв сердца и аневризма покончит со мной, так что я приказал Ричарду поработать с полицейским художником над составлением описания «Джека Брофи», который, объявившись вдруг, предположительно убил моего водителя в Далласе и снова исчез. Результата я ждал как раз до той ночи, и… мог ли это быть Суэггер? Нет. Невозможно. Шанс слишком ничтожен. Но я немало видел выигравших долгосрочных ставок, чтобы не рассмотреть вероятность такого шанса, так что разыскал в столе свои записи и углубился в них.

Конечно же, я видел его. Тогда, в 1993 году во время предварительных слушаний в суде Нового Орлеана я сидел позади прокурорского столика, на мне был серый костюм в ёлочку и красный галстук-бабочка. Выглядел я тогда как старый профессор из фильма Фрэнка Капры: образчик застенчивого и эксцентричного гения из лиги Плюща. Таков был на тот момент мой стиль, создававший безнадёжно затрапезное впечатление.