Третья раса

— Его мог подобрать легкий батиплан, к примеру. Ну, чисто теоретически, не кривись. С баллонами он мог какое-то время продержаться на глубине, выйти на связь с батипланом, дать координаты по сателлитам. Скажи вот что… Ты подплывал к нему после того, как Поганка его накрыла?

— Подплывал, — без всякой охоты ответил я.

На самом деле, когда размочаленное тело нашего командира опустилось на дно, я направил скафандр к нему, чтобы мысленно попрощаться. Как бы там ни было, именно Жаб сделал из меня охотника, так что мне было за что его благодарить. Я помнил разорванные мышцы его скафандра, так что не приходилось сомневаться, что и под искусственным мясом биотеха тело Жаба выглядело не лучше. Нет, после такого не выживают. Тем более на глубине четырех километров.

— Там без шансов, — закончил я, пытаясь вытравить из души последние зерна сомнений.

— Ладно, — кивнул Долговязый. — Примем это как данность. Но ты понимаешь, что направить живые торпеды на корабль мог только кто-то из бывших охотников? Никто другой не может знать, где взять личинки и программаторы! Да если бы и знал, как бы добрался до них без жидкостного аппарата, без допуска и катеттера?

— Ты же рассказал Жабу, как подделывать допуск.

— А сам аппарат где вязть?

Он был, безусловно, прав, но в этой истории содержалась одна тонкость, которая сильно сужала круг возможных кандидатов. Человек, пустивший торпеды на транспортник, не только служил когда-то в охотниках, он еще был обуреваем идеей, никак не менее безумной, чем у Жаба. Иначе на людей рука не поднимется. Настоящим маньяком-убийцей может стать только тот, у кого в голове прочно засела идея спасения человечества. Я где-то читал, что один серийный убийца, к примеру, убивал женщин, чтобы спасти их от старости. Это было в духе Жаба, чего уж тут говорить. Если бы я не был уверен в его гибели, то без сомнений подумал бы именно на него.

— Мне кажется, что это кто-то из наших, — честно признался я.

— В смысле? — напрягся отставник.

— В смысле из новой команды. Хотя Рипли я бы исключил. Во-первых, она скорее из старой команды, чем из новой, во-вторых, она бы скорее сама утопилась, чем пустила ко дну гражданское судно.

— Здесь ты прав. А почему думаешь на своих?

— Почерк, — коротко ответил я. Потом подумал и добавил: — Такое ощущение, что это неприкаянный дух Жаба явился из мира мертвых. Но поскольку в происки дьявола я не очень верю, остается только одно — кто-то из наших, двинувшись после всего происшедшего, перенял его тактику.

— Если не Рипли, то остаются трое, — прикинул Долговязый. — Это Чистюля, Молчунья и Викинг. Хотя на Викинга я бы грешить не стал.

— Я тоже. Он из стариков, да и психика у него крепкая, как лобовая броня океанской амфибии. Если говорить о наших, то остаются Чистюля и Молчунья. С крепостью крыши у обоих проблемы, тут уж говорить нечего. Но должен быть мотив. Пока мы его не поймем, нечего и думать понять остальное.

— На мой взгляд, атака «Рифа» связана со стартом ракеты, — уверенно заявил отставник. — У меня тут в голове вот какая схема созрела. Некто, с неизвестными нам целями, инициирует старую ржавую платформу и побуждает ее на запуск ракеты. А затем, с помощью биотехов, мешает Лесе добраться до «Тапрабани», где она может применить дельфинов для успешной разведки.

— Очень возможно, — согласилась Леська. — Особенно если учесть, что Тошка и Лидочка — фактически единственные дельфины, способные провести техническую разведку слабых мест в обороне платформы. И вряд ли кто-то кроме меня сумеет их убедить отправиться туда. То есть, если кому-то надо оттянуть уничтожение пусковой установки, он правильно выбрал меня в качестве мишени.

— Но убивать не стал, — сощурился Долговязый. — И кажется мне, что не только и не столько из сострадания.

— Он меня знает… — окончательно понял я. — Если бы он убил Лесю, я бы его из под земли достал, из-под базальта на дне океана. Точно, этот псих меня близко знает. Это или Чистюля, или Молчунья.

— Да уж… Безрадостная картина, — тяжело вздохнул он. — А мотива я все равно не вижу. Какой смысл инициировать запуск термоядерной ракеты?

— Это лучший способ всех напугать, — осторожно предположила Леся.

— Вот! — обрадовался отставник. — Я же говорил, что у женщин мозги немного иначе устроены! Умница! Конечно, это верный способ устроить всепланетную панику!

— А паника зачем? — остудил я его.

— Вариант первый — отвлечь общественное мнение от чего-то, — он загнул один палец. — Вариант второй — привлечь общественное мнение к чему-то. Второй вариант мне нравится больше.

— Почему? — осторожно спросил я, чувствуя нарастающую тревогу.

У меня у самого возникла идея по этому поводу, и я почему-то сдрейфил, что Долговязый выскажет именно ее. Причина испуга самому мне была непонятна, но чем дольше затягивалась пауза, тем больше разрастался в груди ледяной ком.

— Потому что в этом случае понятны все мотивы, — ответил отставник.

— Кажется, я что-то упустила, — призналась Леся.