Третья сила

Толпа взволновалась сильнее. И волнение это было скорее в поддержку Мессера, чем против него. Лорд выдержал паузу, поднял руку. На этот раз люди и нелюди внизу смолкли, как по команде.

— Они его слушают, — с удивлением заметил Бгат.

— Вы не верили в своего правителя? — Деррек удивленно приподнял бровь. — Зачем же тогда вы пришли сюда?

— Вы, должно быть, политик.

— С чего вы взяли?

— В любом случае вы никогда не служили. Я служу правителю Витано. Я могу верить в него или не верить. Я могу быть не во всем согласным с его методами. Но все это я могу делать дома, вне службы. А на службе в мои обязанности входит выполнять приказы моего правителя и отвечать за его безопасность. Поэтому я здесь.

Деррек крякнул.

— …Мы соберем народную армию, и я поведу вас на Лупа-нопа, — грохотал Мессер. — ОТК и Дикий Север остались в прошлом. В настоящем мы — граждане Витано.

Толпа взревела.

— Мы граждане Витано, — повторил Мессер. — Не города, а всего острова. Этот остров наш. Наш остров Витано, и мы не станем подчиняться отказавшимся от нас ОТК. Мы не будем разделять страхи Консорциума. Мы получим свободу от тех, кто даже здесь загнал нас дыру и подчинил своим страхам. И мы вернем себе право. Право на магию, право на нормальную жизнь. На жизнь без страха. Мы отвоюем Лупа-нопа, и каждый маг сможет практиковаться в древнем искусстве. Мертвые сограждане мои, я обращаюсь к вам. Когда мы возвратим свои права, я найду способ вернуть вам то, что вы потеряли. Я верну вам жизнь! Живые сограждане мои, я обращаюсь к вам. Когда мы найдем способ не поднимать, но воскрешать, больше не будет страхов. Не будет розни между живыми и мертвыми. Мы вернем себе все. Свободу, право, жизнь…

— И наступит золотой век, — фыркнул в комнате для приемов Бгат.

— Не верите? — поинтересовался Деррек.

— Не уверен, что золотой век достижим столь радикальными методами.

— Вы о чем это? — насторожился вампир.

— О том.

За окном бесновалась толпа. Восторженные крики заглушили мертвого мага. Мессер снова вскинул руку. Толпа немного поутихла, но на этот раз не до конца.

— Мы будем жить по своим законам, — прокричал Мессер. — И я обещаю вам, что они будут исполняться. И каждый будет равен остальным перед лицом закона. Кто-то из вас, должно быть, уже слышал о том, что произошло сегодня в Буна Нона. Жители этой деревни преступили закон. Они поддались страхам, навязанным нам ОТК. И живые и мертвые жители деревни ополчились друг на друга. Они грабили и калечили друг друга, разбойничали и убивали. Они понесли наказание. И живые, и мертвые. Я обращаюсь к вам, граждане свободного острова Витано. До тех пор пока я веду вас, не будет разницы между живым и мертвым, между нелюдями и людьми. Закон будет карать убийц, воров и бандитов. Карать жестоко. Чтобы вы, мои собратья, могли жить в мире и благе. Закон будет строг, но справедлив. Ко всем.

Деррек с удивлением покосился на Бгата.

— Так это правда?

Начальник охраны кивнул.

— У меня до сих пор в глотке стоит запах гари, — сказал мрачно. — И боюсь, он будет стоять там теперь вечно. Надеюсь, и у лорда тоже.

Деррек невозмутимо мотнул головой.

— Это вряд ли. Мертвяки запахов не чувствуют.

Вампир снова подошел к окнам. Площадь восторженно орала. Сейчас толпа, что собралась там внизу, готова была идти куда угодно. Хоть за море в ОТК. Мессер стоял над ними, словно изваяние. Ветерок трепал балахон на сухонькой тонкой фигуре.

Маг, не предназначенный для власти и не желавший ее, примерял на себя шкуру льва.

Резким порывом ветра дернуло капюшон. Тот скользнул на плечи, обнажая голый, выбеленный временем череп. На мгновение Дерреку показалось, что это отпугнет толпу. Но люди и нелюди на площади продолжали восторженно орать и скандировать, не обращая внимания на то, что их правитель ликом напоминает смерть.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И горе ей — увы, двойное горе, —

Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах — в неравный бой.

Ф. Тютчев

1

Когда Пантор открыл глаза, светило солнце. Он лежал на дне лодки, но лодку отчего-то больше не качало. Во рту был привкус тины, на губах застыл песок. Голова гудела. Во всем теле чувствовалась слабость. Перед глазами плыло.

Что произошло?

Он попытался вспомнить. Воспоминания походили на осколки миски. Отдельные куски, о которых можно было сказать лишь, что они когда-то были посудой, но сложить из них миску казалось уже невозможным.

Пантор напрягся.

Бегство…

Старый мертвяк…

Андрусь…

Лодка…

Орландо с веслом…

Дальше провал. Вспоминать про Орландо было больно. Вспоминать все прочее не хотелось вовсе.