Третья сила

Тетка сдвинула кастрюлю, плеснула из нее в глиняную кружку и впервые за все время повернулась к Пантору лицом. Она была немолода, хотя выглядела молодо. Но в темных волосах пробивалась седина, а в уголках глаз притаились хитрые морщинки. Сколько ей лет, сказать наверняка Пантор бы не смог. С одинаковым успехом ей могло быть и сорок пять, и пятьдесят пять, а если посмотреть в глаза, то и того больше. Во взгляде чувствовалась глубина и тяжесть долгой, очень долгой жизни.

— Пей, — протянула она кружку.

— Что это?

— Лекарство.

— Какое именно?

— А тебе какая разница, хочешь встать поскорее — пей.

Пантор припал губами к глиняному краю. Варево горькой горячей струей потекло в глотку. Маг поперхнулся и закашлялся.

— Давай-давай, — подбодрила тетка. — До конца.

Пантор послушно проглотил жидкость. Во рту осталась противная горечь. Кроме того, саднило обожженное нёбо. Хотелось встать и ополоснуть рот холодной водой, но сил на такой подвиг не было, а просить воды у тетки он постеснялся.

— Давно я здесь?

— Как Стась притащил, так и… — Тетка прикинула что-то в уме, пошлепала губами. — Пятый день пошел, — решила она наконец.

Молодой маг снова закашлялся. Теперь уже от неожиданности. Пять дней проваляться в бреду — это ж надо. Спасибо неведомому Стаею.

— А Стась, он кто?

— Сын мой, — охотно отозвалась тетка. — Младший. Старшие-то разбежались давно.

— А вы?

— А я — Кшишта.

— Госпожа Кшишта, — вежливо произнес Пантор.

— Тю! Какая я тебе госпожа? Тетка Кшишта. Знакомые так и кличут. Ишь! Госпожа.

Она фыркнула и отвернулась, возвращаясь к своим делам.

— Но вы же магесса.

— Какая я тебе магесса, чудодей несчастный? Это у вас в ОТК всякий, кто пару неприличных слов на исконном языке знает и силой мысли может ложку сдвинуть, уже маг. А здесь Север. Так что забудь. Тетка я. Тетка Кшишта. Людям помогаю. Кому отваром, кому советом, кому ворожбой. И хватит об этом.

Последние слова прозвучали довольно резко, и Пантор прикрыл глаза. Не магесса она. А кто, если так легко мысли считывает?

Кшишта снова фыркнула, словно усмехнулась.

— Не морочь голову. Сказано тебе: людям помогаю. Непонятливый какой. Спи уже.

Пантор вдруг почувствовал, что в самом деле невероятно хочет спать. Веки налились свинцом. Мысли поплыли. Да это ж она его усыпляет! Маг попытался противиться, но сил не хватило, и он снова провалился в темноту без сновидений.

3

Когда он проснулся, было темно. Печка уже не горела, но по комнате расходилось душное тепло. Кшишта сидела в углу и пряла. В пальцах крутилось словно живое веретено. Дверь приоткрылась, и в комнатенку нырнул молодой парень. Тот самый, что целил в Пантора из магической пушки.

— О, — оживился он. — Проснулся. Ма, он в себя пришел.

— Я знаю, — кивнула Кшишта, не отрывая взгляда от тянущейся к веретену нити.

Пантор пошевелил рукой. На этот раз получилось, но конечность была тяжелой, словно мокрая глина. Приподняться тоже удалось, хоть и с трудом.

— Да не дергайся ты, — проворчала Кшишта. — Только бы ерзать. Лежи. Стась, плесни ему в кружку.

Парень ловко налил в кружку знакомого уже горького варева и так же споро оказался возле Пантора. Протянул емкость.

— Пей.

— Не стану, — отвернулся молодой маг.

Стась озадаченно поглядел на Кшишту.

— Ма?

— Знамо дело, — не удостоив сына взглядом, отозвалась тетка. — Дурак он. Все боится, что его тут обидят.

— Между прочим, у меня есть для этого поводы, — возмутился Пантор. — Вы совершенно беспардонно ковыряетесь у меня в голове, заставляете спать, держите обездвиженным. И не говорите даже толком, где я.

Кшишта впервые оторвала взгляд от веретена, посмотрела на молодого мага и каркающее рассмеялась.

— Ну как есть дурак. Усыпляют и обездвиживают тебя для твоей же пользы, чтоб поправился скорее. Хотели б тебе плохо сделать, уже бы сделали. В голове твоей ковыряться не большая хитрость. У тебя все на лбу написано. А говорить толком… Ты сперва бы спросил толком, а там бы и поговорили.

Пантор потупился. Если отбросить эмоции и подумать трезво, то по всему выходило, что Кшишта права. А он просто в истерику ударился. Хотя на лбу у него ничего не написано. Он не Орландо. Но, может, тетка в самом деле так хорошо мысли читает, что делает это непроизвольно.

— Где я? — спросил он.

— Известно где. В хибаре у меня. Тебя Стась на берегу нашел. Ты бормотал что-то, потом без чувств грохнулся. Он тебя и приволок. Ты сам-то откуда, чудодей?

Это «чудодей» звучало как-то небрежно, покровительственно и немного насмешливо. После того как к нему обращались как к лорду, слышать это было обидно. Хотелось возмутиться и рассказать, что он не последний маг и кое-что может. Но это выглядело бы так по-детски, что Пантор сдержался.

— С островов, — сказал сквозь зубы.

— Беглый, значит, — кивнула тетка. — То-то вижу — явно из ОТК, но не из ОТК. Повезло тебе.

— Что не утонул?

— Что к берегу здесь прибило, а не ниже. Причалил бы в ОТК — уже бы мертвым был.

— Думаете, у нас беглых стреляют? — удивленно вскинул бровь Пантор.

Кшишта покачала головой.