Третья стихия

Народ на площади пребывал в полном восторге, волновался и, очевидно, шумел, но из отеля народных волнений слышно не было — должно быть, звуки снаружи не могли преодолеть силового барьера. Вместо шума толпы в холле раздался один отчетливый хмык. Михаил покосился на звук — хмыкал, как выяснилось, спутник незнакомки: он и теперь еще продолжал ухмыляться и, казалось, едва сдерживался, чтобы не разразиться аплодисментами; судя по всему, спектакль доставлял ему истинное наслаждение. Злосчастный господин в бежевом костюме, оставшийся в довершение своих геройских приключений без дамы, но зато при верном синяке, выглядел совершенно подавленным. Остальные — за исключением побитого Михаила и убитого горем Бельмонда — в большинстве своем, похоже, воспринимали случившееся, как забавный эпизод.

— Шальная баба, — насмешливо заметил Петр. — И чем это ты ей, Мишка, так не угодил?

— Ду!! — Ра!! — констатировала с видом знатока вместо онемевшего Михаила девушка из бара. Она-то уж точно не собиралась добровольно никуда вылетать из родного заведения: когда еще в скучной отельной жизни доведется влететь в такое крутое приключение! Ее коллега — девушка- портье смотрелась на ее фоне как-то потерянно — кажется, она еще не решила, как ей следует относиться ко всему происходящему, учитывая полный восторг подруги, с одной стороны, и не менее полное отчаяние хозяина, с другой. Но высказывание все же было поддержано еще одним — на сей раз отчетливо женским — хмыком: это проявила себя наконец четвертая оставшаяся в компании осажденных женщина, пришедшая с Петром, — персона, на взгляд Михаила, довольно-таки непримечательная — во всем, за исключением темно-ореховых, длинных и туманных, как осенние сумерки, глаз.

— Ну что, Михайло, будем мы наконец сегодня куда-то двигаться? — раздраженно поинтересовался Петр, покосившись хмуро на свою соучастницу по побегу. — Или будем девушкам глазки строить?

Михаил хотел ответить «да», причем на первый вопрос брата — действительно хотел. Только бы заставить разжаться собственные губы для произнесения этого самого «да». Беря подсознательный барьер последним волевым штурмом, он повел непроизвольно взглядом на открытые окна, за которыми голубую предвечернюю наволочку небес придавила всей своей внушительной массой полицейская флотилия из двух крупных кораблей и множества мелких — как будто прощался навсегда с родным небом, родным народом и родной милицией…

«Стоп. Что-то здесь не так. — Михаил внезапно сфокусировался на правоохранительных объектах, забыв на полдороге опрокидывать свой внутренний барьер. — Почему их два? И второй значительно отличается от первого, к тому же не имеет федерального клейма… Неужели?..»

Михаил не был специалистом по летательным аппаратам иных держав, как, впрочем, слабо разбирался и в земных летательных аппаратах; в данном случае он мог бы сказать наверняка только одно — мощный красавец катер был явно неземного происхождения. Как знать, быть может, неожиданно возникший в окрестностях «Донского орла» чужак и являлся тем самым последним не учтенным чудом, которого Михаил так жаждал? А если и нет, то это новое явление давало ему, по крайней мере, еще несколько минут передышки до принятия окончательного решения.

— Ну, Проводник, рожай! — не выдержал Петр, все это время неотрывно глядевший на брата. Внимание окружающих также было сосредоточено на его скромной персоне. Продолжая смотреть на корабль, Михаил молча поднял руку и указал на него пальцем.

Когда все дружно обернулись, чтобы узреть украсившее небеса «неучтенное чудо», тишину холла нарушило мелодичное музыкальное созвучие из трех нот; звучало простенькое музыкальное произведение как-то приглушенно и исходило, кажется, со стороны Михайловой прекрасной незнакомки. Спустя ровно две секунды созвучие повторилось, потом повторилось еще раз, а потом еще. Незнакомка с досадой положила руку на боковой карман своей жилетки, после чего ни у кого из присутствующих не осталось сомнения в том, что звук исходит именно от нее. Она повернулась к своему кавалеру и произнесла гордо и сердито, причем на межгалактическом наречии, давно ставшим у всех народов Земли чуть ли не вторым родным языком:

— Я не желаю с ними разговаривать!

Похоже, она ожидала от спутника каких-то возражений на сей счет, но он молчал, при этом пристально на нее глядя.

— Не!! — Же!! — Лa!! — Ю!! — отчеканила она непререкаемо, не обращая ни малейшего внимания на всеобщую живую заинтересованность в их односторонней беседе. Похоже, что все дамы сегодня, с легкой руки — или, скорее, с легкой метлы — непокорной Натальи, сговорились высказываться исключительно наборами восклицательных односложий.