Третья стража

– Да. – Тори остановила серого. – Слушай. Ты лекарь, значит, у тебя чуткое ухо… Слушай.

Сначала Глеб не различал ничего, кроме шелеста дождя. Потом сквозь этот монотонный гул до него стали долетать новые звуки, очень далекие и едва различимые – вроде бы человеческие голоса, скрип и топот, звон металла и другие шумы, которые производит большое скопище людей. Спустя пару минут он различал их так же отчетливо, как хрипы в легких и биение крови своих пациентов. Да, Тори была права – где-то в холмах находился лагерь с сотнями – возможно, тысячами – обитателей.

Девушка втянула носом воздух.

– Пахнет дымом и конским навозом. Поехали, Дон! В темноте мы сможем подобраться ближе.

Дождь внезапно кончился. Всадники скользили среди мокрой травы словно две тени – неслышимые, невидимые, неощутимые. В разрывах туч появилась малая луна, и Глеб разглядел, что холмы отступили, и перед ними лежит большая котловина с мерцающим в отдалении заревом. Шум становища сделался заметнее, запахи – острее, и теперь он тоже улавливал их: дым щекотал ноздри, еще пахло жареным мясом, навозом, сырыми кожами.

Тори вдруг замерла, и в следующую секунду ее конь беззвучно повалился в траву. Вслед за ним лег Уголь, вытянув шею и уткнувшись мордой в землю. Глеб распластался на его широкой спине – инстинкт подсказывал ему, что надо затаиться, не шуметь, даже не дышать. Вскоре послышался мягкий топот копыт, скрип седел и тихие голоса. Два десятка воинов проехали в отдалении, двигаясь цепочкой друг за другом; промелькнули, как призраки, и исчезли в темноте.

Серый поднялся, за ним – вороной.

– Сторожа. Объезжают лагерь, – едва слышно прошептала девушка. – Поедем к холмам и подождем до рассвета. Я хочу взглянуть на их становище.

Они не вернулись в долину, что привела их сюда – Тори выбрала путь южнее и, похоже, не ошиблась. Холмы здесь были более пологими, заросшими высокой травой, деревьями и кустами – хорошее укрытие для всадников и лошадей. Они спешились, Глеб сбросил мокрую куртку, Тори сняла свой кожаный панцирь. Затем, отыскав место посуше, устроились под защитой кустарника и стали ждать. Кони паслись неподалеку, ниже по склону.

– Почему ты выслеживаешь шокатов? – спросил Глеб.

– Я же сказала, они объявили эту землю своей. – Тори повернула лицо к зареву, стоявшему над лагерем. – Когда мы шли здесь в прошлый раз, Люди Холмов не захотели нас пропустить, и была битва. Это случилось задолго до моего рождения, и, возможно, теперь шокаты стали умнее. Но кто знает! Мы должны быть готовы к сражению, должны знать, где они и сколько их.

– Но южнее, у опушки большого леса, люди мне не встретились, – заметил Глеб. – Почему бы не пройти в той стороне, обогнув земли шокатов?

На лбу девушки пролегла морщинка.

– Тогда многие не увидят место своего рождения. Мы всегда идем одной и той же дорогой, так, как шли наши предки. Идем по Кольцу, Дон.

– Кольцо – это что такое?

– Мир. – Она простерла руки в стороны.

– Но мир шарообразен.

– Это всем известно. Но если провести по шару линию, вот так, – она стиснула кулачок и показала пальцем, – будет Кольцо.

Идущий по Кольцу когда-нибудь окажется в том месте, где родился.

– Если место рождения так дорого вашим людям, можно всегда в нем жить, – сказал Глеб. – Распахать поле, построить дом, а после – целый город.

Тори покачала головой.

– Поле, дом, город… Я понимаю, о чем ты говоришь. Но странствовать интереснее – ведь можно увидеть столько нового! Мой народ выбрал эту судьбу.

Перелетные птицы, вечные кочевники, понял Глеб. Пожалуй, не стоило рассчитывать на домашнее гнездышко с Тори в качестве хозяйки… Он осознал это с горечью. Марина была другой. Они редко говорили на такие темы, но Глеб помнил, что дом для нее – как якорь в жизни. Если он будет Связующим, переберется в Лондон или Прагу, дом в Сплите все-таки останется его жилищем. Там – Марина… Там, а не под каменной плитой на сплитском кладбище…

Начало светать. В серых предутренних сумерках Глеб видел стоянку кочевого племени, целый город из накрытых кожами юрт, а вокруг него – кузни и гончарные печи, загоны для скота, телеги на огромных колесах, костры, пылающие под навесами, и табуны лошадей, что паслись в отдалении у небольшого озерца. Всюду люди, сотни, тысячи людей – пастухи, воины, женщины, подростки, ребятишки… Дым поднимается в небо, что-то варится в больших котлах, кто-то ест, кто-то ждет еду, кто-то раздувает горн, кто-то, оседлав коня, мчится к табунам, кто-то везет на телеге хворост либо бурдюки с водой… Наверное, подумал Глеб, таким был в земном прошлом лагерь гуннов или монголов, обитавших в Великой Степи.

Показался край солнца, и после дождя степь заволокло дымкой полупрозрачного тумана. Однако наблюдать он не мешал и вскоре исчез – мокрая трава сохла быстро.

– Четыреста жилищ, примерно восемьсот воинов и пять-шесть тысяч лошадей, – промолвила Тори. – Но надолго они здесь не задержатся – кони объели почти всю траву. Скорее всего, откочуют на юг.