Третья тайна

Трумэн допросил свидетеля, утверждавшего, что видел темноволосую женщину за рулем зеленой машины ночью возле церкви, когда туда кто-то проник. Фред жил совсем рядом на углу и около двух часов ночи как раз собирался перекусить, когда заметил машину. Он не видел, чтобы та останавливалась или кто-то выходил из нее, однако клялся, что машина медленно объехала квартал вокруг церкви трижды — и это сразу привлекло его внимание.

Трумэн старался не пялиться на его очки с толстыми линзами. Они были такими грязными и поцарапанными, что шеф полиции поинтересовался, как давно выписали на них рецепт. Обиженный пожилой мужчина ответил, что три месяца назад. Трумэн в этом сильно сомневался. Если только Фред не протирал их мешковиной, они не могли получить столько царапин и прийти почти в полную негодность за столь короткий срок.

Показания Фреда получились весьма расплывчатыми. Но если сопоставить описание водителя машины и факт, что в ту же ночь Саломея и Морриган исчезли…

Дейли переключился на пакет с микрофишами на пассажирском сиденье. Итак, кто-то просматривал статьи сорокалетней давности. Трумэн тогда еще не родился. Шеф полиции вбил в «Гугл» тот самый год и слово «Иглс-Нест» и просмотрел результаты. В основном списки школьных выпускников и сведения о численности городского населения.

Этими двумя взломами должен заняться я. Это мой город и мое расследование.

В отличие от юридически спорного случая, когда Дейли полез к Робу Мюррею и таким образом стал фигурантом дела об его убийстве.

Шеф полиции завел машину и вспомнил, каким раздосадованным выглядел детектив Болтон на утреннем допросе по поводу визита Трумэна к Робу Мюррею. Трумэн мог сказать немного: приехал к Мюррею и уехал. Поблизости никто не ошивался, и Роб явно не боялся за свою жизнь. Дейли по-прежнему был уверен, что кто-то — хочется надеяться, сам владелец — переставил машину Мюррея до того, как произошло убийство. Сделавшему свое дело убийце это явно незачем — разве что порыться в автомобиле в поисках чего-нибудь ценного.

Наверняка это сделал сам Мюррей.

Трумэн знал, что никто всерьез не подозревает его в убийстве Роба Мюррея, но ему все равно очень не нравилось, что он оказался замешан в этом деле. Словно в его безупречном послужном списке поставили жирный черный крестик. Хотелось его стереть. А все потому, что полез в расследование, к которому не имел никакого отношения.

Вот до чего доводит любопытство…

23

Летом после выпускного я заехала к Кристиану домой. Я поссорилась с матерью, и мне хотелось, чтобы кто-то выслушал мои жалобы. Мы с Кристианом очень сблизились за последние полгода и поддерживали друг друга, когда у нас возникали проблемы.

Он был моим лучшим другом. Единственным другом.

Его родители развелись десять лет назад. Кристиан говорил, что его мать до сих пор горюет из-за развода. Я ее еще не встречала. Семейство жило во внушительном особняке в самом красивом районе города. Я знала, что отец Кристиана — известный в Портленде адвокат; наверное, он все еще снабжал деньгами свою бывшую. Элегантный особняк поразил меня. Именно о таком я и мечтала. Гараж на две машины, ухоженная зеленая лужайка и соседи с такими же шикарными домами. Мне хотелось стать им ровней.

Но все, что было у нас, — это старая лачуга в лесной глуши, спрятанная от остального мира.

Я позвонила в дверь и стала ждать, любуясь терракотовыми горшками с петуниями. Дверь открылась. Я впервые оказалась лицом к лицу с его матерью. Бренда Лейк была миниатюрной, худой, как грабли, блондинкой. Моя полная противоположность. Ее безупречно уложенные волосы, золотые кольца и педикюр буквально кричали о богатстве.

Я представилась и попросила позвать Кристиана. Бренда испепелила меня взглядом. Я выдохнула и незаметно принюхалась. Красно-оранжевый. Гнев. Горечь. Ненависть.

Кристиан оказался прав: Бренда по-прежнему преисполнена горечи. Я выдавила из себя улыбку и снова попросила позвать Кристиана.

— Что тебе нужно от моего сына?

Она говорила спокойно, но я уловила нотку гнева. Ее лицо превратилось в суровую маску. Она и не подумала посторониться, чтобы пригласить меня в дом.

Я немного испугалась.

— Он ждет меня. Мы собираемся на ланч.

Бренда поджала губы:

— Ему незачем…

— Саломея?

Кристиан улыбался мне из-за плеча матери. Я уцепилась за его улыбку как за спасительную соломинку.

— Куда это ты собрался? — огрызнулась его мать.

— На ланч, — заявил Кристиан. Его прекрасная улыбка погасла. Он положил ладонь на предплечье матери, чтобы мягко отодвинуть: она стерегла дверь словно каменный страж.

— Минутку, мне надо кое-что тебе сказать, — сообщила Бренда. Затем бросила взгляд в мою сторону. — Он сейчас вернется.

И захлопнула дверь у меня перед носом.