Третья тропа

Богдан говорил зло, быстро. Его точно прорвало. Но он опомнился и замолчал. Эти слова к сержанту не имели никакого отношения. Не то о Шурупе, не то еще о ком-то другом говорил Богдан.

– А ведь он последние деньги выложил! – вспомнил Фимка.

– Теперь без курева насидится! – подхватил Димка.

– Ищет нас там, у гастронома! – сочувственно произнес Вовка. – Ему без нас возвращаться в лагерь нельзя. Дробовой живьем его проглотит!

Богдан понимал, что все это говорится ему, что мальчишки ждут не дождутся, когда он поведет их назад – к гастроному или даже в лагерь. Да он и сам уже вдоволь набегался по лесу.

– И Славке Мощагину всыплют! -добавил Вовка и почувствовал, что болтнул лишнее: Славку вспоминать не следовало.

– Лично меня это не колышет! – вновь ощетинился Богдан. – А для Микропоры могу и вернуться. . . Собирайте магнитофон – и пойдем. . .

Пока Фимка с Димкой возились с магнитофоном, пока мальчишки, разделив конфеты, выбрались из леса на дорогу, прошло минут двадцать.

Гастроном уже закрылся и не сиял яркими огнями. Сержанта Кульбеды не было ни у магазина, ни на автобусной остановке. Над дорогой одиноко висела почти полная луна, да на берегу реки у причала горели фонари.

– Что теперь? ^;-вырвалось у Вовки, который уже давно ругал себя последними словами за то, что увязался за Богданом.- Я даже не знаю, в какой стороне наш лагерь!

– То ты, а то я!-оборвал его Богдан. – Разницу улавливаешь?

Он ориентировался неплохо, хотя лесом и ему не удалось бы выйти к лагерю. Но рядом была река, и Богдан знал, что где-то слева в нее впадает лагерная речка. Ничего не объясняя, он зашагал вниз по асфальтовой дороге, ведущей к пристани. Мальчишки пошли за ним. Его уверенность успокоила их.

Два фонаря освещали узкие сходни, соединявшие с берегом плавучий, похожий на паром причал. На перилах висели спасательные круги. Под одним фонарем белело расписание пассажирских пароходов, под другим – какое-то объявление на фанерном щите.

Мальчишки подошли поближе.

Над двумя портретами бритоголовых мужчин чернела настораживающая надпись: «Их разыскивает милиция». Под каждой фотографией был напечатан короткий текст с указанием фамилии, имени, отчества и особых примет. Специально оговаривалось, что преступники вооружены пистолетами.

– Ничего лбы! – тоном знатока произнес Богдан. – Не фраеры желторотые! Что-то грабанули стоящее! В законе ходят!

– Как это в законе?-не понял Вовка.

Богдан презрительно повел плечами, хотя и сам не точно понимал некоторые словечки, которыми старался поразить мальчишек. Воровского жаргона он не знал и часто придумывал какое-нибудь выражение, выдавая его за «блатную музыку».

– Не пустые гуляют! – продолжал он.-С игрушкой и поросятами. Такие и на мокруху пойдут без кашля.

Этим он хотел сказать, что у преступников есть оружие, патроны и что они могут убить без колебаний.

Мальчишки опять не все поняли, но никто не захотел переспрашивать. Им бы поскорей к лагерю, подальше от этих пугающих портретов, от реки, от которой вдруг повеяло холодом. Но Богдан не торопился. Что-то веселое пришло ему в голову.

Он подмигнул преступникам и повернулся к Вовке:

– Карточки целы? . . Вынимай!

Вовка вытащил из-под рубашки

фотографии. Богдан нашел в пачке портрет капитана Дробового, смазал оборотную сторону карточки конфетой и пришлепнул поверх одного из преступников.

– Хорошо!

Мальчишки заулыбались. Забавно было видеть капитана Дробового под извещением о том, что его разыскивает милиция.

– Такой же бритый! – хохотнул Богдан, довольный своей выдумкой, и вытащил из пачки вторую карточку – фотографию Клима с перекошенным лицом и пятерней, вцепившейся в бороду. Вовка подумал было вступиться за комиссара. Но опять шевельнулась в нем прежняя обида. По чьей вине остался он без палатки? Из-за кого торчит здесь ночью, вместо того чтобы спокойно спать в лагере? Богдан приклеил Клима поверх второго преступника и, отступив на шаг, полюбовался на свою работу.

– Эти даже лучше смотрятся!

Капитан Дробовой – бритоголовый, насупленный – вполне мог сойти за разыскиваемого милицией. А Клим – тот выглядел таким заправским бандитом, каких обычно изображают на сцене не очень опытные актеры.

В самый последний момент, когда мальчишки уже отходили от доски, Вовка все-таки сказал неуверенно:

– Может, снимем комиссара? .. Он, по-моему, не вредный, свойский. . .

– Свойский?-у Богдана снова появилась в голосе недобрая хрипотца.-Свойских нету! Запомни это, если сесть на гвоздь не хочешь! . . Был бы у меня брат, я и ему теперь бы не поверил!.. И комиссар твой – как все: не хуже и не лучше!

Он еще раз взглянул на доску, криво усмехнулся и пошел влево по прибрежной тропе, не оглядываясь, уверенный в том, что мальчишки от него не отстанут.

А сержант Кульбеда в это время шел по той же тропе навстречу.

Когда ребята убежали от гастронома, он правильно решил, что деваться им некуда.