Третья версия

Соколова помолчала, заглушая в себе чувство гадливости.

— Не пытайтесь ввести нас в заблуждение, Крутов! Мы проверим все ваши передвижения. Буквально по минутам. Повторяю вопрос: куда вы направились, выйдя от Дорошиной?

Крутов потер лоб, вспоминая.

— Я был очень расстроен. Я действительно люблю Таню, и вдруг такой прием. Я пошел в ресторан «Всполье», заказал ужин, двести граммов водки. Я просидел там до полдвенадцатого… Ирина живет неподалеку, я завалился к ней. С горя!.. Куранты били полночь…

— Значит, вы пришли к Пуховой в двенадцать? — уточнила Майя Борисовна. — К этому времени Дорошина была уже в безнадежном состоянии.

Тут Крутова прорвало. Торопясь и захлебываясь, ои зачастил беспорядочно, на грани истерики:

— Я не хотел… я не знал… Она на меня бросилась… я оттолкнул ее.:. Она упала… затылком об угол шкафа. Я испугался и убежал. Я не хотел, не хотел ее убивать! Это вышло случайно!

26

Работница совхозной конторы, объяснявшая Белухину, как найти студенческий стройотряд, подробно рассказала, куда ехать, где свернуть направо, где налево.

— Проедете километра три — сами увидите. Плакат там юморной. — Она прыснула, прикрыв рот ладошкой.

День выдался погожий, настроение было хорошее, все складывалось удачно. Как ни захватывала Белухина оперативная работа в городе, а все же радостно было вырваться на деревенские просторы, проехать по проселочным дорогам, и не в наряде, где всегда кто-то над тобой старший, а в одиночку, и не на милицейской дежурке, а на «Волге», которую доверил ему сам майор Лихарев. «Пустите душу на поляну!» — твердил вполголоса Николай, всматриваясь в окружающее, узнавая приметы, названные смешливой конторщицей. Вот промелькнул красавец-дуб с пышной желтеющей кроной, вот уже позади школьная спортплощадка… Вроде бы пора показаться студенческой новостройке.

«Надо есть часто. Но много!» — аршинные буквы Николай увидел издалека. Плакат был укреплен на двух высоких жердях, подпирающих навес. Под навесом — длинный дощатый стол, скамьи с обеих сторон. Рядом у дровяной плиты куховарят две девушки — все, как на обычном полевом стане, кроме разве что надписи.

Белухин подрулил по траве прямо к столовой-кухне, бойко поздоровался:

— Привет труженикам общепита! — Шумно втянул носом воздух. — Ух, и вкусно у вас пахнет! За километр слышно.

Польщенные стряпухи заулыбались.

— Наконец-то нашелся истинный ценитель. А нашим ничем не угодишь: то недосолено, то переперчено. Присаживайтесь, скоро обедать будем.

— Спасибо, девчата, с преогромным удовольствием, но — в другой раз. Мне бы Таню Дорошину. Очень надо видеть. По делу.

— Если по делу — позовем. Валя, сходишь? Девушка с короткой челкой вприпрыжку побежала к деревьям, за которыми вырисовывались контуры строящейся фермы.

— Это недалеко, — сообщила оставшаяся. — Скучать вам долго не придется.

И действительно — немного погодя Николай увидел невысокую стройную девушку в рабочем комбинезоне. Она быстро шла через поле, стягивая на ходу косынку и поправляя волосы.

— Здравствуйте! Это вы меня спрашивали? Простите за вид, я прямо с работы…

Девушка-березка, она еще извиняется! Распахнуто-доверчивый взгляд, прелестное лицо, готовое мгновенно расцвести улыбкой, как только она узнает что-то радостное. Но сейчас выражение лица у Тани тревожное, ее явно мучают дурные предчувствия.

— Ну что же вы молчите? У вас какое-то дело ко мне? Вам велено что-то передать?

— Видите ли, Таня… давайте отойдем немного… — Николай осторожно взял девушку под руку. — Понимаете, я из милиции… Вам нужно вернуться в город.

— Что-нибудь с мамой? — потухшим, безжизненным голосом.

Белухин только теперь начал сознавать всю сложность выпавшего на его долю задания.

— Что вам сказать, Таня?.. Ну, не имею я права… такая служба. Поедемте!

— Хорошо. — Таня поняла, что этот паренек с симпатичной курносиной ничего не скажет и допытываться бесполезно. — Мне надо умыться и переодеться. Я сейчас…

Девчата-поварихи все же усадили Николая за стол, впрочем он не очень и сопротивлялся. А когда в тарелку положили щедрой рукой порцию гуляша с жареной картошкой, активно заработал вилкой. Компот, правда, допивал наспех; вернулась Таня — статная, приодевшаяся, со спортивной сумкой через плечо. В ее наряд Белухин зачислил даже стройотрядовскую штормовку, не говоря уже о туфлях, темной юбке и легком свитере — все было красивым и модным. С такой спутницей прокатиться в машине всем на зависть — мечта. Но сегодня не тот случай…

Николай предупредительно открыл перед Таней дверцу, сел сам и, помахав на прощанье хлебосольным стряпухам, тронулся в путь. Пока машина петляла по проселкам, Таня молчала. Заговорила, когда выехали на прямую, просторную магистраль, когда стало окончательно ясно: случилось действительно что-то серьезное. Иначе зачем товарищу из милиции гонять машину в такую даль?

— Вы мне так ничего и не скажете?

— Потерпите, Таня. Мы скоро приедем, совсем скоро… Николай неотрывно смотрел на дорогу, но не глядя видел ее всю — и тонкие, нежные руки, и хрупкие, беспомощные плечи, и ладную прическу, и такое милое, ясноглазое лицо…